В мировом кинематографе существует какая-то особая группа фильмов, которые хочется просто и бессуетно смотреть: их не нужно широко рекламировать, награждать специальными и псевдоспециальными призами, выискивать в них особые смыслы, такие глубокие, что для большей части зрителей, они остаются лишь фразами, навязанными критикой. Есть такие фильмы, к которым хочется возвращаться в разном возрасте. И «Небо над Берлином» (который мы посмотрели в прошлую субботу в АРТкино – www.artkinoclub.ru), я отношу как раз к таким лентам.
Этот фильм - панорама человеческой жизни, не только немецкой, человеческой вообще. Два ангела (в существовании ангелов Вендерс и в самом деле верит, читайте посвящение) Даммаель (Бруно Ганз) и Кассаель (Отто Зандер) спустились с небес в центр современного Берлина: никто из «близоруких» людей их не видит, поэтому они могут разгуливать спокойно, вмешиваться в происходящее, помогать несчастным, проникать всюду, и при этом сохранять веру в превосходство и доброту человека (и это в центре Берлина незадолго до падения Стены! Нужно действительно быть ангелом, чтобы в это верить). Самая главная их мечта – стать человеком, обрести плоть и все особенности людского существования.
При этом они подвластны человеческим порокам и слабостям: Даммаель влюбляется в циркачку Мириан, взмывающую прямо в небеса на качелях под куполом цирка (Сольвейг Доммартен);
Кассаель познал противоречивую и влекущую природу шнапса (смотрите «Небо над Берлином-2» или «Так далеко, так близко»). Но ангелам никогда не стать людьми по-настоящему, они могут им только уподобиться, принять соответствующую оболочку, потому что бремя грехов человеческих для ангела непереносимо (не случайно добродушный владелец пиццерии Даммаель так мало похож на остальных людей, а Карла Энгеля убьют во второй части, и он снова станет ангелом Кассаелем).
Кассаель познал противоречивую и влекущую природу шнапса (смотрите «Небо над Берлином-2» или «Так далеко, так близко»). Но ангелам никогда не стать людьми по-настоящему, они могут им только уподобиться, принять соответствующую оболочку, потому что бремя грехов человеческих для ангела непереносимо (не случайно добродушный владелец пиццерии Даммаель так мало похож на остальных людей, а Карла Энгеля убьют во второй части, и он снова станет ангелом Кассаелем).
«Небо над Берлином» заканчивается любопытным посвящением: «…всем бывшим ангелам, особенно Ясудзиро, Франсуа и Андрею» (читай, Одзу, Трюффо и Тарковскому). Вендерс боготворит этих режиссеров: об Одзу он снял весьма любопытный документальный фильм («Токио-га»), а многие приемы съемки до боли напоминают Тарковского (как, например, цветовое решение «Неба над Берлином» и того же «Рублева»). Вендерс говорил, что хочет снимать в черно-белой гамме, но как виртуозно он обращается с цветом: раскрашивает картинку, когда герой видит или понимает чрезвычайно важное в свой жизни (например, когда Даммаель наблюдает за Мириан в ее будуаре) или когда герою радостно и спокойно. И еще, когда ангел становится человеком.
А кроме того, Вендерс вводит удивительный прием: он приглашает Питера Фалька на роль…самого себя. Питер Фальк – замечательный актер, у него обалденный голос (вы только вслушайтесь сквозь дебри перевода!), какая-то фантастическая мимика (это при внешней уродливой ассиметрии лица), но с ним случилось самое страшное несчастье артиста: экранный образ «сожрал» актера. Сколько бы ролей он не переиграл, сколько бы амплуа не сменил, к каким бы актерским школам и техникам не обращался, публика помнит его исключительно как «лейтенанта Коломбо». Получается как китайская шкатулка: внутри фильма говорят о другом фильме, а все герои очень реалистично («как в жизни») удивляются: «откуда в Берлине взяться Коломбо?» (Во второй части таким «сюрпризом» стало появление в роли самого себя «падшего ангела» М.С. Горбачева)
В 1993г. Вендерс снова обращается к эпопее о двух ангелах, спускающихся в современный Берлин («Так далеко, так близко», который, к слову, получил главный приз на фестивале в Каннах). Фильм рождает грустное, слегка ностальгирующее ощущение, когда видишь уже старых, полюбившихся персонажей, но понимаешь, что это совсем другие герои, к которым еще нужно привыкнуть. История не повторяется всегда один в один. Даже дети, любимые персонажи Вендерса, неизбежно вырастают. И вот Н. Кински (или Н. Накшиньски, кому как нравится) из маленькой девочки Миньон («Ложное движение») превращается в ангела Рафаэллу («Так далеко, так близко»). Вендерс, может быть, и рад создать застывшего в вечности Питера Пэна, но ведь тогда соврет зрителю. А ему, как любому художнику, претит ложь. Его фильмы о правде. И еще после них начинаешь, ну если не верить, то, по крайней мере, задумываться о возможности сущестования ангелов. Так вот невольно задашься вопросом: а отчего это у меня звенит в ухе? Тихий ангел пролетел...)
Community Info