Неслучайно! Ох, как неслучайно всплывает в фильме портрет Федора Михайловича кисти Репина на обложке бессмертного романа. И не у каждого из западных зрителей происходящее вызывает столь же сильные флэшбэки, что, например, у счастливых выпускников отечественной системы образования.
Назвать эту драму экранизацией – грубо и несправедливо. Не того калибра режиссер, чтобы популяризировать хронику воспаляющегося рассудка доступно-модными средствами.
Вуди Аллен, к нашему общему счастью, не Бэз Лурманн с его видением «бессмертия» произведения и его чудовищными попытками донести это бессмертие до современников, более похожими на оживление мертвецов после непременной эксгумации…
Впрочем, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево…
Что же получилось у Вуди Аллена, если не экранизация и не модернизация классики? А получилось у него совершенно самостоятельное и не менее гениальное произведение, чем у нашего великого классика.
Пусть и имеющий явные параллели с романом Достоевского, фильм нью-йоркского маэстро я бы приравнял по художественной самостоятельности к сказке Пушкина «О царе Салтане», которая суть – рассказ юриста из Кентерберийских рассказов Джеффри Чосера.
Интерпретация настолько самобытна, самодостаточна и гениальна, что конечное творчество не принято даже связывать с первоисточником.
Наш любимый лысеющий невротик выдал нам блестящую стилизацию, по уровню не уступающую его же «Интерьерам» (до сих пор не верится, что там в титрах не написано Ингмар Бергман). Только в этот раз стилизация менее визуальная, а более смысловая. Режиссер играет на тех же струнах, что и наш великий писатель. Он показывает нам до банальности очевидную историю, историю выбора, приоритетов и борьбы страстей с волей человека. Но как ни у кого другого дирижеров кинолицедейства эта борьба разрушающе драматична…
Обратили внимание, что не жертвы интересны режиссеру. Не напоминает ли вам каждая из сцен убийства мазки портрета Раскольникова. Ведь именно душегуб завлекает режиссера и его эмоции становятся предметом нашего переживания. Его лицо, его пластика в момент лишения жизни невинных людей становятся объектом, устрашающим нас, а не бутафорская кровь или сколь угодно умело сыгранные конвульсии.
Недосказанность ли это? О, нет! Это как раз самый что ни на есть катастрофический реализм! Что толку смотреть на лишенное жизни существо? В какое сравнение идет лишенный жизни труп с продолжающим переживать человеком. Насколько просто и насколько гениально сделать именно так, как сделал Вуди Аллен.
Фильм вообще напоминает старинный русский роман. В нем ничего особенно не происходит, а все гибнет, гибнет… Гибнет человек. Один, потом другой. Просто перестает жить. Это чудовищно, но вполне переживаемо. А вот как гибнет человеческое в убийце режиссер только показал. Пожалел нас. Оставил самое страшное за финальными титрами. Но ведь это не значит, что мы не будем об этом думать.
Не так ли?..
Community Info