Когда бы неистовый и восторженный Виссарион Белинский жил в наше время, он вполне мог бы воскликнуть: «Любите ли вы Ларса фон Триера, как люблю его я?.. О, ступайте, ступайте на фон Триера. Живите и умрите в нем, если сможете…»
«И вместе с ним», – добавил бы я от себя.
«Дом, который построил Джек» – новый фильм «неистового» датчанина, давно снискавшего мировую славу провокатора и непревзойденного мастера манипуляций над бедным, но элитарным зрителем (другие его не смотрят). Премьерный показ в России состоится только в декабре, как выяснил я в интернете. Поэтому спойлерить (прошу прощения за чудовищное словцо) не буду. Ограничусь лишь тем, что всем уже и без меня известно – фильм о серийном убийце и его «достижениях» на этом нелегком поприще.
Я видел практически все фильмы фон Триера и на их фоне выделяю три главные вершины. Вот они в порядке возрастания: «Рассекая волны», «Танцующая в темноте» и, наконец, безусловный шедевр на все времена «Догвилль», вышедший в 2003 году. С тех пор появилось еще несколько скандальных фильмов («Антихрист», «Нимфоманка», «Меланхолия»), но все они, с моей точки зрения, свидетельствуют о постепенном, но явном упадке, вызывая во мне, безусловном поклоннике этого режиссера, все большее разочарование. Я был почти уверен, что и «Дом, который построил Джек» станет продолжением этого падения, но решил в последний раз «дать ему кредит». А потому вчера отправился смотреть фильм в маленький и уютный кинотеатр в центре Иерусалима. Всё – благодаря стараниям Антона Долина, который уже не в первый раз привозит в Израиль (только ли в него?) «громкие» фильмы. Менеджер или, как сейчас принято говорить, менеджерка, у которой я заказал билет, долго уговаривала меня за отдельную, но небольшую плату сходить на лекцию мэтра российской кинокритики, который «лично знаком с Триером и расскажет о нем много интересного». Впрочем, я счел за благо отказаться от посещения лекции, нагло заявив, что вряд ли даже сам Долин, которого в последнее время стало, пожалуй, чересчур много, может поведать мне о Триере нечто, чего бы я и без него не знал.
Как сказано в Википедии, значительная часть публики в Каннах, возмущенная до глубины души, покинула зал задолго до конца фильма. Оставшиеся, правда, аплодировали стоя. Я не сомневался, что в Иерусалиме будет полный аншлаг – Фон Триер все-таки. Но небольшой зальчик был даже не полупустым, он был пуст на 80 процентов. Собралось человек сорок. От силы – пятьдесят. Молодежи практически не было. Ну что взять с провинции?! Зато явившаяся публика была весьма примечательна. Упоминаю об этом, поскольку всеми силами стараюсь оттянуть момент, когда придется говорить о самом фильме. Средний возраст собравшихся зрителей приближался к девяноста годам. С тайным злорадством я прикидывал, сколько же старичков, с трудом передвигавшихся с помощью палочек, костылей и прочих приспособлений, досидит до конца фильма. Я не сомневался, что их от предстоящих ужасов как ветром сдует. О, как я ошибся! Эти железные старики, закаленные еще и долгими годами эмиграции, практически все оставались до конца, хотя фильм, как обычно у Триера, был длиннющим и продолжался 2 часа 37 минут, как было заявлено. И мало того, что досидели, они еще то ли нервически, то ли радостно подхихикивали в «страшных» местах. Поразительный народ!
Что сказать о фильме? Первые два часа, по-моему, к искусству особого отношения не имели. Но скучно не было. Как не бывает скучно в кунсткамере, когда смотришь на разных уродцев, смутно догадываясь, что ты и сам такой. Или на кушетке у психоаналитика, блуждая по черным глубинам, а, вернее, по отмелям (но тоже черным) собственной души. Режиссер «духарился» и хулиганил даже больше, чем в прежних своих фильмах. За эти два часа я узнал много забавных (хотя и абсолютно ненужных мне «по жизни») сведений из области психопатологии, архитектуры, инженерного дела, виноделия и даже самолетостроения. Например, мне было сообщено (не знаю, так ли на самом деле или это Триер придумал), что чудовищный рев пикирующего бомбардировщика объясняется не дефектами его конструкции, а специальными сиренами, предусмотренными для создания пущего психологического эффекта – чтобы посеять панику и ужас среди «пикируемого» населения.
Но надо отдать должное датскому волшебнику и пакостнику за неслыханную храбрость. Он плюет на все мыслимые моральные табу, в частности, на убийство маленьких детей, которое смакует с подлинно «достоевским» сладострастием. Но более того – биясь в пароксизме эксгибиционизма, он демонстрирует почтенной публике самые грязные изгибы своей патологической души, в сотой части которых нормальный человек ни за что (даже под страхом смерти) не решится признаться и самому себе, не то что выставить на всеобщее обозрение. Словом, это своего рода пособие по психопатологии фон Триера, где помимо невроза (а то и психоза) «мирно» уживаются садизм, хроническая депрессия, нарциссизм и панические атаки. Да чего только там нет внутри у Триера!
Показывая эти чудовищные и омерзительные сцены, он добивается, казалось бы, невозможного – наряду с естественным отвращением его «герой» начинает ближе к концу вызывать у зрителя (а я поговорил с некоторыми) какое-то подобие если не симпатии, то хотя бы сочувствия. Сам убийца рассматривает свои деяния, как чистое творчество, и относится к ним, как подлинный и взыскательный художник. «Разложение человеческих душ и тел – вот единственный материал для настоящего искусства», – формулирует он свое кредо и стремится придать максимальную выразительность мертвым и замороженным телам зверски убиенных им людей. (Опять же не знаю, слямзил ли эту идею Триер у какого-нибудь Дерриды или сам придумал)
Надо сказать, что Триер, возможно, самый «литературный» из современных кинорежиссеров. Все его фильмы разбиты на главы и отличаются высоким качеством текста (сценарии он обычно пишет сам). Вот и на этот раз ведется непрестанный диалог между серийным убийцей и до поры нам не видимым и неведомым собеседником по имени Вердж, который, разумеется, «откроет личико» в самом конце – в последние 20-30 минут фильма. Понятно, что главный герой снисхождения не заслуживает. Ему одна дорога – в ад. Вот это сошествие во Адъ и происходит. И тогда же выясняется, что Вердж, он же – Вергилий, его туда сопровождает.
Вот этот эпилог, финальная кода наши предыдущие «нескучные» страдания с лихвой окупает. Вообще-то, если судить по гамбургскому счету, эта кода представляет собой лубок. Но лубок грандиозный. Каждый кадр, вернее, каждая картина представляет собой безусловный шедевр. Там множество цитат (и самоцитат) и аллюзий. И эти потрясающие кадры, о каждом из которых следовало бы сказать особо (но я обещал не спойлерить), мелькают, сменяя друг друга, и производят ошеломительное действие даже на очерствевшие души нынешних, все, казалось бы, повидавших зрителей. Это и вправду зрелище! Вот откуда аплодисменты не разбежавшейся части публики в Каннах.
Словом, рекомендую: Ступайте, ступайте на этот фильм фон Триера. Если вы, конечно, не из слабонервных.
Давно пора завершать этот сумбур вместо рецензии. И все-таки в конце не удержусь от рискованного прогноза – едва ли Триер выпустит свой следующий фильм, ибо он, мне кажется, выговорился тут до конца. Далее молчание…
Community Info