

А художники воспользовались случаем. В фотографии взошла звезда Яна Саудека, до сих пор остающегося одним из самых ярких радикалов визуального повествовательного дискурса, в литературу ворвались тексты Богумила Грабала и Милана Кундеры, в кинематографе режиссёры и сценаристы принялись делать совершенно свободное кино.
При взгляде назад создаётся впечатление, что чешские и словацкие авторы середины 60-х годов сознавали краткость «глотка свободы» и старались «надышаться впрок», но в реальности, наверно, они просто выплеснули накопившиеся мысли и эмоции. Это было сродни пропыва плотины... Или, скорее, открытие шлюза, поскольку никакого реального сопротивления власти не оказывали.



Так что социально-лирические фильмы, продолжавшие линию Кахини, Кадара и Клоса, были восприняты без малейших возражений. «Интимное освещение» Ивана Пассера и «Любовные похождения одной блондинки» столь любимого в СССР и России Милоша Формана вслед за нервным Эвальдом Шормом констатировали социальный тупик, в который упёрлись рядовые обыватели. В фильме Пассера талантливые музыканты отказывались от юношеских надежд на карьеру и погружались в скуку быта, а наивную блондинку Формана обманывал чудесный романтичный юноша из хорошей семьи – чуть позже, в 1966 году, эта же коллизия была разыграна в советском фильме «Мальчик и девочка». Две картины очень интересно сравнивать. Советский фильм каллиграфичней и жестче, но эпилог ни с того ни с сего дарит надежду, светлую улыбку сквозь слёзы в духе "всё будет хорошо, люди у нас добрые, перемелется, мука будет". Зато разболтанное, как бы импровизированное, забавное кино Милоша Формана кончается на пессимистической ноте, категоричной, как удар кирпичом по голове.



Разумеется, была продолжена и линия «Алмазов ночи». В 1965 году Кадар и Клос представили свой шедевр «Магазин на площади», вместив в него огромное число мотивов, связанных с понятием «коллаборационизм». Герой фильма, переписавший на себя машазин, принадлежавший старой еврейке, совершает одно пустяковое предательство за другим, не замечая своей деградации, пока с ужасом не обнаруживает себя висящим в пустоте над пропастью подлости. Карел Кахиня, дополнив экспрессионизм Кадара и Клоса интеллектуализмом в стиле «Девичьего источника» Бергмана, снял обжигающе ледяную балладу «Повозка в Вену», Збинек Брних в странном фильме «...А пятый всадник страх» лишил оккупацию ретроатмосферы, представив Прагу 1965 года как город, патрулируемый нацистами.


Одновременно с социальными фильмами и фильмами об оккупации в чехословацкий кинематограф просачивался тонкий яд кафкианства. Целая обойма первосортных фильмов использовала «социалку» как прикрытие метафизических проблем. «Неправильное» устройство общества интерпретировалось как драма экзистенциального масштаба. Впрямую Франца Кафку не экранизировали, более того, Павел Юрачек, в «Йозеф Килиан (Кариатида - Кошки напрокат)» виртуозно воспроизведший художественный мир автора «Забот отца семейства» и «Охотника Гракха», Франца Кафку не читал. Но, видимо, что-то такое витало в воздухе, осев тонкой пыльцой на замечательные картины, такие, как «Никто не будет смеяться» Гинека Бочана и «Ухо» уже упоминавшегося Карела Кахини, снимавшего стремительно и сильно. У Бочана мелкий функционер, принципиальный сторонник «лжи во благо», запутывается в своих намерениях и тонет в бесконечных попытках связать реальное и долженствующее быть. Что касается «Уха», после 1968 года воспринятого как антисоциалистический выпад, то это тщательный до абсурдности анализ административно-политических игрищ, в которых подслушиваемый спецслужбами номенклатурщик делает карьеру именно тем, что сознательно даёт на себя компромат.



Но всё это было лишь подходом к появлению в 1965 году киноальманаха «Жемчужинки на дне» по рассказам Богумила Грабала. Там соеденено пять короткометражек, и ещё одна, снятая для альманаха Юраем Герцем, не вошла в число «Жемчужинок» из-за метража. Это «Сбор старья», сюрреалистическая парабола о неуничтожимости прошлого, прекрасная, но, по-моему, никому не известная короткометражка. Вошедшие же в фильм и потому прославленные новеллы снимали такие молодые нигилисты как Иржи Менцель, Вера Хитилова, Ян Немец, Эвальд Шорм и Яромир Иреш.
В общем, продолжение следует.


Community Info