oleg_butenko в Месье Кляйн/ Monsieur Klein (1976)Режиссер: Джозеф Лоузи; в ролях: Ален Делон, Жанна Моро, Луи Сенье, Майкл Лондсдейл, Массимо Джиротти и др.
Представьте, вы живете обычной, возможно, успешной жизнью, не интересуетесь политикой, не принадлежите к преследуемым группам, как вдруг кто-то неожиданно выписывает на ваше имя, скажем, еврейскую газету. Потом вы обнаруживаете вдруг, что кто-то пытается украсть вашу идентичность, а вам присвоить свою. В Париже 1942 года это имело большое значение.
Жанр фильма определить довольно сложно: тут и нуар, и «гражданская позиция», и мистический детектив, и сюжет двойника, и кафкианский жанр превращения, и наконец, надоевший всем французский экзистенциализм. Но правы рецензенты, определяющие фильм как мистический. И в поведении месье Кляйна, и его иллюзорного двойника, и других героев есть нечто иррациональное. Их поступки, с одной стороны, логичные, продиктованы чем-то метафизическим.
Что не так с месье Кляйном?
Его проблема вовсе не в том, что ему выписали еврейскую газету, а теперь требуют предоставить свидетельства о рождении предков и пройти унизительную процедуру измерения ушей и ягодиц. Его проблема даже не морального характера – в начале фильма, пользуясь бедственным положением евреев, он за копейки скупает у них ценнейшие произведения искусства. Его проблема в том, что он в любой момент может прекратить этот кошмар, но почему-то не делает этого. В финале фильма в толпе евреев, приговоренных к концентрационному лагерю, его находит адвокат, размахивающий найденными свидетельствами о рождении. Вот оно – спасение, но месье Кляйн вслед за своим двойником, покорно вместе с толпой отправляется на погрузку в товарный вагон с решетками вместо окошек.
С того момента, как месье Кляйн находит у своей двери еврейскую газету, спасения нет. Это понимает он и зрители. И причина не процедурная (он мог доказать, что не еврей) и не сюжетная (он мог распорядиться своей судьбой иначе), а, если угодно, психометафизическая.
Фильм может быть истолкован и в том смысле, что герой сам не понимает, а кто он? А вдруг, он и в самом деле – еврей? Чтобы доказать обратное, он отправляется на родину – в Страсбург, где находит какие-то обрывки документов, которые ничего не доказывают, и выслушивает сбивчивый рассказ престарелого отца о побочной ветви Кляйнов из Голландии, о которых нельзя сказать ничего определенного. Герою важно было отправиться именно в столицу Эльзаса, Страсбург, за который велись бесконечные войны между Германией и Францией; и побеседовать с отцом на фоне Страсбургского собора – аллюзия на Средневековье и знаменитую Страсбургскую резню 1349 года, когда в результате кровавого навета в городе были убиты тысячи евреев.
Но Средневековье было не так давно, не правда ли? Вот оно снова вернулось – и по улицам европейских городов разъезжают сотни черных воронков в поисках людей, с которыми что-то не так. Достаточно, чтобы ваши ушные раковины оказались не такой формы, достаточно, чтобы сосед написал на вас донос или выписал вам еврейскую газету. Достаточно, чтобы у вас было что-то не так с ягодицами.
Всем всё равно. Месье Кляйну, например, всё равно, что случится с евреями, которые продают ему свои ценности. В конце концов, всем становится все равно, что случится с месье Кляйном. Вот группу евреев погрузили в автобус, везут по многолюдным улицам. Месье Кляйну удается написать записку и выбросить ее в окно. На записку смотрит подросток – поднимет или не поднимет? Всем все равно.
Представьте, вы живете обычной, возможно, успешной жизнью, не интересуетесь политикой, не принадлежите к преследуемым группам, как вдруг кто-то неожиданно выписывает на ваше имя, скажем, еврейскую газету. Потом вы обнаруживаете вдруг, что кто-то пытается украсть вашу идентичность, а вам присвоить свою. В Париже 1942 года это имело большое значение.
Жанр фильма определить довольно сложно: тут и нуар, и «гражданская позиция», и мистический детектив, и сюжет двойника, и кафкианский жанр превращения, и наконец, надоевший всем французский экзистенциализм. Но правы рецензенты, определяющие фильм как мистический. И в поведении месье Кляйна, и его иллюзорного двойника, и других героев есть нечто иррациональное. Их поступки, с одной стороны, логичные, продиктованы чем-то метафизическим.
Что не так с месье Кляйном?
Его проблема вовсе не в том, что ему выписали еврейскую газету, а теперь требуют предоставить свидетельства о рождении предков и пройти унизительную процедуру измерения ушей и ягодиц. Его проблема даже не морального характера – в начале фильма, пользуясь бедственным положением евреев, он за копейки скупает у них ценнейшие произведения искусства. Его проблема в том, что он в любой момент может прекратить этот кошмар, но почему-то не делает этого. В финале фильма в толпе евреев, приговоренных к концентрационному лагерю, его находит адвокат, размахивающий найденными свидетельствами о рождении. Вот оно – спасение, но месье Кляйн вслед за своим двойником, покорно вместе с толпой отправляется на погрузку в товарный вагон с решетками вместо окошек.
С того момента, как месье Кляйн находит у своей двери еврейскую газету, спасения нет. Это понимает он и зрители. И причина не процедурная (он мог доказать, что не еврей) и не сюжетная (он мог распорядиться своей судьбой иначе), а, если угодно, психометафизическая.
Фильм может быть истолкован и в том смысле, что герой сам не понимает, а кто он? А вдруг, он и в самом деле – еврей? Чтобы доказать обратное, он отправляется на родину – в Страсбург, где находит какие-то обрывки документов, которые ничего не доказывают, и выслушивает сбивчивый рассказ престарелого отца о побочной ветви Кляйнов из Голландии, о которых нельзя сказать ничего определенного. Герою важно было отправиться именно в столицу Эльзаса, Страсбург, за который велись бесконечные войны между Германией и Францией; и побеседовать с отцом на фоне Страсбургского собора – аллюзия на Средневековье и знаменитую Страсбургскую резню 1349 года, когда в результате кровавого навета в городе были убиты тысячи евреев.
Но Средневековье было не так давно, не правда ли? Вот оно снова вернулось – и по улицам европейских городов разъезжают сотни черных воронков в поисках людей, с которыми что-то не так. Достаточно, чтобы ваши ушные раковины оказались не такой формы, достаточно, чтобы сосед написал на вас донос или выписал вам еврейскую газету. Достаточно, чтобы у вас было что-то не так с ягодицами.
Всем всё равно. Месье Кляйну, например, всё равно, что случится с евреями, которые продают ему свои ценности. В конце концов, всем становится все равно, что случится с месье Кляйном. Вот группу евреев погрузили в автобус, везут по многолюдным улицам. Месье Кляйну удается написать записку и выбросить ее в окно. На записку смотрит подросток – поднимет или не поднимет? Всем все равно.
Community Info