Правда, уже вступительный текст заставил и меня вздрогнуть - в нем сказано, что величие Египта было построено евреями. Наверно, египтяне за эту фразу зацепились. Ну ладно.
Сам фильм дал мне почти все, чего я жду от подобных картин - масштабные сцены битв (ах, этот стремительный бег колесниц! эти огненные стрелы, сыплющиеся с ночного неба, эти неистовые поединки на мечах!), впечатляющие кадры библейских бедствий (т. наз. семь египетских казней), много голых торсов, коней и видов североафриканской природы. Лирическая линия дана относительно ненавязчиво, но таки звенела в моем внутреннем ухе некоторым диссонансом. Особенно доставляла тема отцовской любви Рамзеса Великого к младенцу-сыну, вплоть до постоянного любования им в колыбели. Кроме того, его блуждания по ночному дворцу и конюшне, куда можно незаметно проникнуть с мечом и наставить этот меч на фараона - это вообще ни в какие ворота. Где стража, где все?! Нереально. Хотя, надо отдать должное авторам фильма, они попытались показать фараона сложной, противоречивой личностью. Но промазали с ее масштабом, если это действительно был Рамзес (не помню, в самой книге-то имя фараона названо?). И тогда уж и с внешностью. Вот папа его действительно похож в фильме на Рамзеса, но не он сам!
Образ же Моисея обелен и идеализирован максимально, насколько это позволяет первоисточник. Никуда не деться от убитых младенцев, вообще от мстительности и жестокости, присущей истории Исхода, но тут режиссер постарался смягчить и оправдать Моисея на этом фоне как смог, приложив много усилий.
Мне решительно не понравилось, что бог тут показан в образе ребенка. Какой затасканный прием! Уж лучше б он просто вещал с неба невидимым, чем подавать Моисею кофе (или что он там ему наливал из чайника), когда тот выбивал скрижали.
Мне не хватило пафоса в сцене перехода через море. Понимаю, что Скотт намеренно хотел снизить пафос и приблизить фантастический рассказ к реальности. Но мне кажется, в данном случае это он зря сделал.
Но в целом фильм мне понравился.
Community Info