Но я посмотрела запись обсуждения этого фильма у Гордона, и мысль моя запросилась к перу, а перо к бумаге. Сразу скажу – если бы я там была, я бы примкнула к лагерю сторонников фильма хотя бы уже и потому, что количество абсурда, произнесенного критиками в этот раз, изумляет.
В первую очередь стоит сказать несколько слов о самом Гордоне.
Когда-то я порадовалась тому, как Гордон смело не побоялся заявить о своей нелюбви к актрисе, которую не принято критиковать, – Джульетте Мазине. Теперь я вынуждена констатировать, что Гордон проделывает нечто подобное примерно так же часто, как каждый из нас ходит за хлебом, что заставляет меня ставить под сомнение его искренность и подозревать в самопиаре – эдакий бесстрашный ниспровергатель общепринятых идеалов, срыватель, так сказать, покровов.
Например, в одной из своих программ на радио он несколько раз с удовольствием повторил: Цветаева – блядь.
В этот раз свое особое мнение он высказал о Ксении Раппопорт. Ее блестящая игра в «Юрьевом дне» отмечается практически всеми; за эту роль Ксения получила несколько престижных наград. Как раз подходящий контекст для того, чтобы сказать: ну до чего провальная, просто худшая роль! Что и сделал Гордон.
Досталось от него и Кириллу Серебренникову…
Серебренников, кстати, выбрал не отвечать. Учитывая характер схватки и методы противника, предпочел остаться над схваткой. Дело в том, что Гордон с самого начала дискуссии объявил себя ничего не понимающим идиотом.
Ну, если так, казалось бы, - помолчи и послушай, что другие скажут. Но нет – он увлеченно метал стрелы с отравленными наконечниками в создателей фильма, а если ему указывали на некорректность его действий, он радостно отвечал: а я в домике! А я же идиот – забыли, что ли? Какой с меня спрос?...
Серебренников защищаться не пытался и единственное, что сказал в ответ, что под каждым словом Гордона согласен подписаться.
И я даже догадываюсь, какие именно слова он имел в виду.
Итак, собственно обсуждение. Чем же оно меня так задевает?
А вот чем. Серебренников снял совсем не документальное кино – казалось бы, это очевидно. Он снял философский фильм, фильм-аллегорию. Более того, для концентрированной подачи какой-то мысли, художники подчас пользуются гротеском, - известный прием, который никто не отменял.
Критики фильма же взяли большую лупу, под которой стали рассматривать различные детали из фильма и восклицать: где вы видели такую больницу? А в нашем храме поп не такой!
Мне кажется, с таким же успехом можно было бы взять древнегреческий миф о путешествии по водам реки Стикс, и покритиковать его за недостаточную реалистичность на том основании, что вот когда мы плавали на нашей лодочке по нашей речке, все было совсем не так!
Поражает поверхностность некоторых высказываний о фильме. Одна из особо отличившихся в этом, на мой взгляд, - Елена Ямпольская, зам. главного редактора «Известий». Первый ее вывод о фильме, который просто не выдерживает критики, таков: у Серебренникова противопоставляется Москва и остальная Россия
Конечно, в «Юрьевом дне» показаны два параллельных мира. Представитель одного – Ксения Раппопорт. Другой мир сыграл город Юрьев-Польский и его жители. Причем здесь, ей-Богу, Москва и вся Россия? Признаки Юрьева-Польского запросто можно найти в центре столицы.
На мой взгляд, в фильме показана встреча мира благополучного и сытого с миром голодным, обездоленным и больным. Мир, в котором носят норковые шубы и дизайнерские сапоги на шпильке вдруг сталкивается с миром, вставляющим железные зубы и согревающимся самогоном в отсутствие отопления, которое в эту зиму забыли включить.
Второй вывод Елены Ямпольской, с которым мне хочется спорить, – это что героиня никуда не идет, ни к чему не приходит и т.п. Более того, еще одна из выступающих пафосно заявляет – героиня упала! А русская женщина так не делает!
У меня впечатление прямо противоположное. Столкнувшись с другой для себя реальностью, героиня не упала, а взлетела – над собой прежней. И приходит она не к храму, как это пытались представить некоторые выступающие, а к ощущению в себе бОльшей внутренней силы, большей любви и большей гармонии, чем было в ней до приезда в Юрьев, – и неважно, в храме это или вне храма.
Кстати о храме. Меня просто поражает заштампованность мышления некоторых участников дискуссии, замыленность их взгляда. Сам тот факт, что в конце фильма действительно в кадре имеет место быть здание храма, воспринимается как дидактика, - вот, дескать, автором навязывается единственно возможное решение всех проблем. Серебренникова обвинили в проповеди на тему «Дорога ведет к храму».
Мне так не увиделось. Героиня приходит не к вере, а в церковный хор, потому что она певица, и ей просто негде больше вспомнить об этом отсеченном было куске своей души. Но критики непременно хотят видеть в этом навязывание дороги, ведущей в храм.
Мне это напомнило советские учебники по литературе, когда в любой детали, описанной классиком, предлагалось искать указания на тяжелое положение рабочих и крестьян и на неизбежную победу революции.
Дальше всех в этом направлении пошла критикесса по фамилии, кажется, Лони, - вульгарная блондинка с несфокусированным взглядом. Ее возмутил показанный в фильме половой акт. Не так он, видите ли, отражает хождение интеллигенции в народ.
Вот это выступление вызвало у меня катарсис. То, что молодая женщина воспринимает половой акт только как выражение определенной идеологии, потрясает и кажется симптоматичным.
О вкусах, конечно, не спорят, и к «Юрьеву дню» можно относиться по-разному. Для меня пока несомненно одно: Серебренников выглядит глубже, тоньше и умнее – и в итоге профессиональней, чем его критики из «Закрытого показа».
Community Info