Мастер холодных шедевров: песнь во славу Дэвида Кроненберга. Часть первая
« People are programmed to accept so little, but the opportunities are so great... »
Jennifer Jason Leigh in eXistenZ
Чтобы любить фильмы Дэвида Кроненберга, надо увидеть их в очень юном возрасте и жить дальше, зная, что такое кино возможно.
Шок от первого столкновения с образным миром этого режиссёра равен шоку от первого соприкосновения с порнографией. Зрители, которые слишком поздно увидели фильмы Кроненберга, не переносят его эстетику.
В своё время доктор социологии Рольф Гизен на страницах журнала TIP назвал фильм The Fly «новой степенью извращённых фантазмов». Колумнист журнала Stern радовался, как дитя, тому, что eXistenZ провалился в американском прокате, и признавался, что на премьере его тошнило. Канадские журналисты и кинокритики обвиняли и до сих пор обвиняют Кроненберга в подстрекательстве к массовым убийствам, в пропаганде извращённого секса и ещё более извращённого насилия, которое в свою очередь само является формой патологической сексуальности. Они объявили Кроненберга морально ответственным за убийство четырнадцати женщин в Монреале, совершённое впавшим в исступление импотентом. Будучи арестованным, serial morder заявил, что действовал под влиянием фильма Кроненберга Rabid, и журналисты охотно подхватили это объяснение. Ненависть большинства благонамеренных мыслителей к Кроненбергу такова, что иные приравнивают его идеологию к идеологии Гитлера. Однако причём тут Гитлер? Насколько нам известно, покойный райхсканцлер Германии мечтал освободить членов нацистской партии от химеры, именуемой совестью.
Но Кроненберг не таков, он не собирается насильственно переделывать человеческую натуру. Он наблюдает за ней, внимательно и спокойно. Когда ему рассказали о совести, он пришёл в восторг и три фильма - A History of Violence, Eastern Promises, Cosmopolis – посвятил исследованию этого феномена. Впрочем, Дэвид Кроненберг смотрит на человечество с доброжелательностью энтомолога, он не воюет с культурными табу, как Бунюэль, не кокетничает аморализмом, как Озон, не играет в моралиста, как Ханеке. Он просто стоит вне современной культуры, наглядно демонстрируя относительность гумантарных клише.
При этом особенно раздражает невозможность упрекнуть Кроненберга в дурном вкусе. Его леденящие триллеры, полные разбрызганных мозгов и вывернутых наизнанку хороших людей, стильны и поражают спокойным академизмом. Дэвид Кроненберг говорит и показывает чудовищные вещи, но не пытается вызвать страх. Он обращается не к эмоциям, а к интеллекту, и именно это ужасает при знакомстве с его фильмами. Уравновешенный, всегда благорасположенный канадец, чьё лицо вы могли бы запомнить по «Ночному народу» - Cabal - Клайва Баркера – он сыграл там маниакального убийцу-психоаналитика – всегда серьёзен и пугающе рассудителен. Рожденный в добропорядочной семье редактора и пианистки, Дэвид Кроненберг не ищет внешней экстравагантности. «Он выглядит заурядно, как гинеколог из Беверли-Хиллз», - удивлялся Мартин Скорсезе, ожидавший при встрече увидеть помесь Дракулы с Сидом Вишиусом.
Мой знакомый Д., переставший употреблять наркотики под влиянием Naked Lunch, называл Кроненберга «Антониони научно-фантастического кино» и наотрез отказывался ставить его фильмы на полочку «хоррор». Д. был неправ. И «Сканнеры», и «Мертвая зона», и даже «Видеодром» – уж не говоря о захватывающе непристойных «Мурашках» образца 1973 года и гениально омерзительной «Мухе» 1986-го, определившей искания наиболее радикальных киноманов на двадцать лет вперёд – достойны встать в списки лучших образцов жанра ужаса и порнографии... порнографии ужаса... ужаса порнографии... но этот ужас – особого рода. Сам Кроненберг не испытывает страх и не считает свои фильмы - в том числе ранние - фильмами ужасов.
Jennifer Jason Leigh in eXistenZ
Чтобы любить фильмы Дэвида Кроненберга, надо увидеть их в очень юном возрасте и жить дальше, зная, что такое кино возможно.
Шок от первого столкновения с образным миром этого режиссёра равен шоку от первого соприкосновения с порнографией. Зрители, которые слишком поздно увидели фильмы Кроненберга, не переносят его эстетику.
В своё время доктор социологии Рольф Гизен на страницах журнала TIP назвал фильм The Fly «новой степенью извращённых фантазмов». Колумнист журнала Stern радовался, как дитя, тому, что eXistenZ провалился в американском прокате, и признавался, что на премьере его тошнило. Канадские журналисты и кинокритики обвиняли и до сих пор обвиняют Кроненберга в подстрекательстве к массовым убийствам, в пропаганде извращённого секса и ещё более извращённого насилия, которое в свою очередь само является формой патологической сексуальности. Они объявили Кроненберга морально ответственным за убийство четырнадцати женщин в Монреале, совершённое впавшим в исступление импотентом. Будучи арестованным, serial morder заявил, что действовал под влиянием фильма Кроненберга Rabid, и журналисты охотно подхватили это объяснение. Ненависть большинства благонамеренных мыслителей к Кроненбергу такова, что иные приравнивают его идеологию к идеологии Гитлера. Однако причём тут Гитлер? Насколько нам известно, покойный райхсканцлер Германии мечтал освободить членов нацистской партии от химеры, именуемой совестью.
Но Кроненберг не таков, он не собирается насильственно переделывать человеческую натуру. Он наблюдает за ней, внимательно и спокойно. Когда ему рассказали о совести, он пришёл в восторг и три фильма - A History of Violence, Eastern Promises, Cosmopolis – посвятил исследованию этого феномена. Впрочем, Дэвид Кроненберг смотрит на человечество с доброжелательностью энтомолога, он не воюет с культурными табу, как Бунюэль, не кокетничает аморализмом, как Озон, не играет в моралиста, как Ханеке. Он просто стоит вне современной культуры, наглядно демонстрируя относительность гумантарных клише.
При этом особенно раздражает невозможность упрекнуть Кроненберга в дурном вкусе. Его леденящие триллеры, полные разбрызганных мозгов и вывернутых наизнанку хороших людей, стильны и поражают спокойным академизмом. Дэвид Кроненберг говорит и показывает чудовищные вещи, но не пытается вызвать страх. Он обращается не к эмоциям, а к интеллекту, и именно это ужасает при знакомстве с его фильмами. Уравновешенный, всегда благорасположенный канадец, чьё лицо вы могли бы запомнить по «Ночному народу» - Cabal - Клайва Баркера – он сыграл там маниакального убийцу-психоаналитика – всегда серьёзен и пугающе рассудителен. Рожденный в добропорядочной семье редактора и пианистки, Дэвид Кроненберг не ищет внешней экстравагантности. «Он выглядит заурядно, как гинеколог из Беверли-Хиллз», - удивлялся Мартин Скорсезе, ожидавший при встрече увидеть помесь Дракулы с Сидом Вишиусом.
Мой знакомый Д., переставший употреблять наркотики под влиянием Naked Lunch, называл Кроненберга «Антониони научно-фантастического кино» и наотрез отказывался ставить его фильмы на полочку «хоррор». Д. был неправ. И «Сканнеры», и «Мертвая зона», и даже «Видеодром» – уж не говоря о захватывающе непристойных «Мурашках» образца 1973 года и гениально омерзительной «Мухе» 1986-го, определившей искания наиболее радикальных киноманов на двадцать лет вперёд – достойны встать в списки лучших образцов жанра ужаса и порнографии... порнографии ужаса... ужаса порнографии... но этот ужас – особого рода. Сам Кроненберг не испытывает страх и не считает свои фильмы - в том числе ранние - фильмами ужасов.