goodОднако детям простительно. В конце концов, их глупость культивируется воспитателями и тщательно поддерживается на определённом уровне... В том числе, к задаче оглупления детей подключались и творцы мультфильмов, зачастую создававшие изумительно идиотские артефакты.
Если мы припомним отношение советских детей к советской анимации, то нам бросится в глаза то, что рисованная анимация ценилась несравненно выше кукольной. Кукольных мультфильмов не любили. Они считались третьим сортом, их просто терпели, даже если были гениальны, как «Клубок» и «Мой зелёный крокодил».
Это не случайно, потому что кукольная, объёмная анимация намного сложнее для восприятия. Рисунок, самый обыкновенный рисунок на бумаге, уже аппелирует к движению в силу физиологии зрительного восприятия, а предметам двигаться не положено. Оживающие предметы – в том числе куклы – вызывают инстинктивный страх. И, соответственно, отталкивание от увиденного. Наслаждение кукольным мультфильмом всегда основано на (иногда не осознаваемом) преодолении ужаса перед «фокусами» черной магии, и потому лишь в кукольной анимации до наших дней сохранился дух сюрреализма, демонстративно взрывавшего «порядок вещей».
Как вы понимаете, это теоретическое вступление к рассказу о том, насколько я восхищён творчеством Станислава Соколова.
Соколов с самого начала стремился уйти от традиционной киндер-панковской эстетики советской кукольной мультипликации, доведённой до совершенства Эльбертом Тугановым и Михаилом Каменецким в сторону поздних фильмов Владислава Старевича – эта линия успешно разрабатывалась В.Курчевским, но, разумеется, мастер «Пера Гюнта» использовал далеко не все возможности подобной эстетики. Подробный дизайн кукол и тщательная разработка декораций требовала такой же продуманности в сценарии, а в результате фильмы Соколова всё дальше откатывались от майнстрима советской анимации для детей. В этом Соколов двигался параллельно Идее Гараниной, столь же мало оценённой великой художнице, шедшей от «Паучка Ананси» к «Бедной Лизе» и «Балагану» по Гарсиа Лорке...
Первые фильмы Соколова – между прочим, он ушёл в кукольную анимацию из рисованного кино, как бы из первосортного популярного кинематографа спустился во второй мусорный сорт – вполне традиционны и удивляют разве что вышеупомянутым перфекционизмом, но с «Черно-белого кино» 1984 года начался совершенно новый этап, когда режиссёр заговорил со зрителем без традиционного придуривания, впрямую, на равных.
Это фильм о подчёркнуто советском, усатом, по тогдашней моде, мужчине, празднующем свой день рождения в компании жены и интеллигентных друзей, поданных в изумительно точных деталях, таких точных, что у меня аж уши поджимаются от неловкости – вот и такие мелочи приметил, ай-яй-яй... Саркастическая точность простирается до того, что в компании маячит некий непрерывно улыбающийся субъект, на которого никто не обращает внимания, но он каждый раз выныривает в кадре позади фотографирующейся компании – и всегда его лицо на фото оказывается засвеченным белым пятном.
В какой-то момент именниник уходит в другую комнату, достаёт альбом старых фотографий и проваливается в своё черно-белое прошлое. И это прошлое оказывается реальней сегодняшнего пустого шума, мелькания гримас и пустого флирта. И человек восьмидесятых проваливается в другое время, представляющееся ему из «сегодня» идиллией.
«А не то – рванусь по снегу,
Кто меня вернёт...
И на валенках уеду
В сорок первый год.
В сорок первом угадаю
Там где – боже мой!
Моя мама молодая
И отец живой.»
Community Info