Не надо быть Батаем (см. "Историю эротизма") или Джессикой Бенджамин (см. "Узы любви"), чтобы понимать до банальности ключевую функцию выведенного на передний план в "Спящей красавице" аспекта проникновения, а точнее непроникновения. И если рассматривать сексуальность через призму диалектики господина и раба, как это делает Бенджамин (ну и куда же без Лакана), такая связь совершенно антидиалектична, ведь проникновение находится на самой поверхности понятия диалектики - диалектика есть слияние, нарушение границ одного другим. Такое вот символическое порно.
Джессику Бенджамин я упомянул не просто так. Вряд ли мимо зрителя пройдет подстрочная аллюзия на "Историю О". Да простит меня Джулия Ли, режиссер фильма, но она даже не обязана осознавать эту связь. Более того, тем ироничней факт того, что, как и Полин Реаж (она же Доминик Ори и наоборот), она женщина.
Парадоксальным образом фильм не предлагает альтернативу О, потерявшей себя в другом. Невозможность связи раскрывается под другим углом, играет новыми красками, расставляет новые акценты, одним из которых являются тянущиеся через весь фильм параллельные нити сна и смерти, этих двух сводных сестер. Проникновение зонда за деньги высмеивает интерсубъективность и проникновение как симбиоз желаний, подкладывая нам свинью женщины как объекта обмена (о которой нам прожужжали все уши социологи), которая уже не может отделаться легким испугом символичной кражи в мешке. Сегодняшний мир все еще живет по Марксу - объект (обмена), коим является женщина, тотальным и безвозвратным образом отчужден от субъекта в частности и от символического строя в целом.
Но вернемся к Лакану. Женщина - Другой мужчины. Все, что ей остается, - это разделить с мужчиной ложе его физиологической и символической импотентности, неизбежно являющееся ложем смерти, и в ужасе ретироваться в стадию Хоры.
Community Info