Для немногих советских синефилов боль утрат усиливается сознанием того, что не только болгарское, венгерское, чешское кино прошлого века проваливаются в никуда, но и национальные кинематографии «дружной семьи народов» постигает (уже постигла) та же участь. Кто помнит киргизское кино и Толомуша Океева? Кому интересны эстонцы, с завидной регулярностью на протяжении двух десятилетий снимавшие почти исключительно шедевры? Всё это, как выразился Михаил Кузмин, канавкой утекло. Даже грузинское кино, более других известное в метрополии Советской Империи, уже путается в сознании нынешних любителей арт-хауза, вполне способных приписать авторство «Мелодий Верийского квартала» Георгию Данелии.
Что касается Александра Рехвиашвили, то его, пожалуй, не вспомнят даже в такой анекдотической форме.
Он один из самых моих любимых авторов, и его фильм «Путь домой» принадлежит к числу самых моих любимых фильмов. Слабых фильмов у Рехвиашвили нет вообще, все его фильмы запредельно прекрасны и умны, но «Путь домой» мне близок по личным соображениям.
Это центральная часть трилогии, составленной из «Грузинской хроники XIX века», «Пути домой» и «Ступени». Третий фильм, в отличие от первых двух, цветной, ибо цвета потребовало Госкино, зато первые два – черно-белые. Именно так: черно-белые. Бескомпромиссно. Там совсем нет серого цвета, только черное и белое, соседствющие в графическом контрасте. Там нет и времени. Время, которое останавливалось у Петера Готара, остановилось в пространстве фильмов Рехвиашвили так давно, что даже воспоминание о том, что когда-то существовали исторические эпохи, выветрилось. В «Пути домой» речь идёт о XV, кажется, веке, а в „Грузинской хронике XIX века“, вроде бы, наличествует указанное в названии столетие, проведённое Грузией под широким крылом российского двуглавого орла, но одежда, оружие, мебель, картинки на стенах, фикусы на подоконниках – современные, впрочем, вписанные в интерьеры строений, воздвигнутых чуть ли в неолите. И такая эклектика не выглядит пижонством, самодовольной маркзахаровщиной, напротив, она естественна, как естественны рыцарские доспехи стражников, гонящих Христа на Голгофу, на картинах Ренессанса.
Для юноши, однажды вышедшего за дверь, вся жизнь оборачивается бесконечным путём домой, а для понятности этого героя называют Антимозом Ивириели, действительно существовавшим философом позднего Средневековья. Мир, по которому движется герой фильма, посткатастрофичен, это мир рухнувшей цивилизации, разорванных связей и всеобщего одичания. Для простоты катастрофа объяснена тем, что Оттоманская Империя захватила эту часть Грузии, ограбила её и теперь группы охотников за рабами отлавливают отдельных случайно уцелевших местных жителей.
Каждый персонаж сам выбирает свою дорогу, как это делает мальчишка из банды охотников за рабами, отпускающий пойманных и получающий пулю в спину – награду за рывок к свободе. А его товариши сетуют: вот, пропадут беглецы в лесу, помрут, бедняги, с голоду. И им, беглецам, плохо, и нам, охотникам, убыток...
«Путь домой» одновременно замедленное кино и очень быстрое. Всё происходит сразу, вдруг, но между событиями долгая утомительная протяжённость дороги. Впрочем, дороги нет. Даже тропинок нет. Люди движутся по лесу, по жухлой траве долин, по каменным осыпям, по пустырям, где когда-то что-то было выстроено. Люди пытаются говорить между собой, но слова уже ничего не значат, значение имеют только поступки.
Всегда будет и зритель, и слушатель, и наслаждатель)))
"Ничего не пропадет" - Между прочим, это вы цитируете одну из ключевых реплик в "Пути домой".
А у Шенгелая очень люблю "Необыкновенную выставку" - такие они там трогательные все и даже фресковые порой...
Простите за вмешательство))
Мне, например, у Робера Брессона недостаёт драматизма, но это моя проблема, а не Брессона.
Это тоже из разряда "малоизвестных шедевров".