Его давно уже нет. Находился он в очень выгодном месте, в самом центре Днепра (Днепропетровска) — на углу проспекта Карла Маркса и Октябрьской площади. Соответственно, и назывался он «Октябрь». Кинотеатр «Октябрь».
Молодежь его называла «Сачок». Прямо через дорогу, на другой стороне проспекта, находились здания Горного института. «Октябрю» из-за его расположения суждено было стать прибежищем для утомленных лекциями студентов, которые могли «сачкануть» занятия, развлечься на полтора часа всего лишь за 10 копеек (цена на билет дневного сеанса).
Залов в «Сачке» было два: Красный и Синий. Что в них показывали в 1970-х, например, сейчас не вспомню. В любом случае, маленький кинотеатр явно проигрывал большим — «Родине» и «Панораме» — с их репертуаром, буфетами, близостью к парку Чкалова и советским шиком мраморных фойе.
В перестройку кое-что изменилось. В «Октябре» начали показывать кино, которое тогда называли авторским. Кинотеатр имел своего художника, который рисовал афиши к новым лентам и подходил к делу с душой: на афише к фильму Тарковского похоже изобразил самого режиссера в полный рост.
В «Сачке» я видел первый и, по-моему, лучший фильм Александра Сокурова «Одинокий голос человека». Именно там я впервые на большом экране посмотрел «Дневную красавицу» и «Призрак свободы» Бунюэля. И если первый мне понравился, но не поразил, то второй — просто оглушил. До тех пор я ничего подобного не встречал. Осознание того, что это происходит здесь, в Красном зале, только добавляло ощущения сна наяву. Это было настолько поглощающее, настолько веселое безумие, что я почти не задумывался, что там к чему, даже в тех моментах, которые тогда не понял. Такого искусства просто быть не могло, в то же время я чувствовал, что сюрреалистическая феерия «Призрака» каким-то образом связана с непроницаемыми бетонными буднями, господствовавшими за стенами «Октября».
Спустя многие годы, когда я, наконец, дорос до того, чтобы написать об этом фильме, каждый раз, когда я вспоминал его, в памяти автоматически появлялся экран с кадрами Бунюэля в удушающей темной раме Красного зала. Больше всего я думал о последнем эпизоде — со страусом, который ошарашено смотрит в зал, заполненный столь же ошарашенными днепровцами. И выстрелы, выстрелы за кадром. Призрак свободы.
Страус спрятал свою голову в экран — значит, остальное его тело осталось здесь, в зале. Значит, и стрельба — тоже здесь. Просто за дверью «Сачка», в реальности равно абсурдной, однако более страшной из-за своей неизменности.
По-видимому, в этом и состоит суть кино: накрывать зрителя, словно сачком, ловить его в необъяснимые, но завораживающие кружева своих образов, приглашая в сообщники этого приключения кинотеатры — старые и новые, маленькие и большие, существующие и исчезнувшие. Мы не сачкуем там жизнь — мы проживаем ее по-настоящему.
Дмитрий Десятерик
Community Info