Распустившиеся на каникулах пацаны, шутки ради, разыграли чудаковатого прохожего, бродившего по кварталу, представляясь людям посредником в поисках создания брачных пар, оказавшегося знакомым отца Арика, затеявшего с друзьями тот нахальный обман, который, раскрывшись, положил начало работе, которую предложил выдумщику необидчивый человек, заставивший юнца спуститься в «Нижний город» с высоты своих идеалистичных небес, погружаясь в неразбериху чувств и желаний, собственного тела, решений близких и совсем далёких людей.
Решение отца отпустить сына с полузабытым другом из довоенного детства другой страны, не докапываясь до правды его настоящей жизни и не выведывая секретов его таинственного труда, позволяя подростку целыми днями пропадать не известно с кем, скрывая от родителей всё сильнее затягивающее его увлечение исследователя и толкователя человеческих душ.
Став штатным осведомителем, а по-простому — шпионом хромого сводника Янкеле по фамилии Брайд (Невеста?), не переступивший порога шестнадцатилетия, робкий Арик погрузился в череду ежедневных встреч и наблюдений, обязательных и попутных, за старыми приятелями и временными гостями, в кругу своих товарищей и в окружении лукавого мастера, устроителя супружеских уз.
Используя испытанную формулу «последнего лета детства», режиссёр становится наблюдателем за наблюдающим, вслед за тем, занося увиденное заметками, составляющими его кинематографический роман, обращённый многомерным взглядом в историческую правду Холокоста, обнаруживая за болью выживших предрассудки тех, кто не верит в их честную жизнь, открывая вниманию героя книжный мир «Кукольного дома» Ка-Цетника, накладывающийся на порождающие вопросы недоговорённости его новых встреч, рождающих в мальчишке, как сомнения, так и выводы, определяя его место в конфликтах, своих, внутренних и внешних, что встречаются на пути.
Половая зрелость идет параллелью со зрелостью взрослого выбора, который приходится делать юному филёру на каждом своём шагу, знакомясь поближе с друзьями строгого Янкеле, одинокой красавицей Кларой и предприимчивыми лилипутами, для которых актуален личный вопрос, как актуален он и для самого Арика, влюбившегося без ума в строптивую американку Тамару, грозящую разбить его дружбу с приятелем рассказом про их счастливую ночь.
В летних открытиях Арика обнаруживаются давние страхи и опасения, сохраняющиеся внутри еврейского общества, неоднозначное восприятие истории и расхождение в памяти о страшных и болезненных временах, детали социокультурного масштаба распадаются на элементы индивидуальной самоидентификации в морально-этической среде сверстников и старших друзей, позволяя юноше совершить прорыв в нравственном осмыслении того опыта, который принесла ему случайная встреча с прохожим, давшим ему больше, чем молчаливый отец.
Справедливо отмеченный наградами Адир Миллер, вызывает искреннее удивление силой созданного им образа матёрого мудреца, скрывающегося под видом хитроумного разводчика несостоявшихся жен и мужей: «Я вам даю то, что вам надо, а не то, чего вам хочется», раскрывающего перед честным мальчиком психологию и мотивацию людских поступков, позволяя ему принимать самостоятельные решения, ценя здравомыслие своего помощника, не боящегося постоять за свою правоту.
Короткие штанишки, обязательные майки и сандалии на босу ногу не умаляют хладнокровной выдержки, с которой идёт по роли Тувал Шафир, поставленный в центр внимания кинокамеры, немедленно переключающейся с общего плана на лица персонажей, выдерживая паузы задумчивости и минуты движений, сознания, тел, рук, губ и разных сердец.
Начинающаяся с конца и чуть сбивчивая в начале, картина Ави Нешера (в дословном переводе с иврита называющаяся «Однажды я был…), заслоняясь от невзгод комичными обстоятельствами неисповедимых брачных путей, прирастает израильскими реалиями бурных шестидесятых с витающей в них пылью дымных эпох и поломанных судеб на примере одной, юной, что, выпрямившись, сделала шаг вперёд.
Community Info