В их любви нет ничего особенного. Хотя, наверно, роман глухонемых чём-то отличается от тех же отношений незрячих, однако никакие физические дефекты не отменяют веления чувств, которым покорны не только все года, но и любые люди. Вот и у этих всё, как у всех.
Они сошлись (вода и пламень?) при первой встрече, решив быть вместе навсегда. Но, как всегда, её родители, по прихоти, не видят в нём достойной пары, отрицая выбор дочери, полагая, что парень безалаберный и останется не у дел. А тот, сбежав из дома, бомжует на пустыре, гадая, как бы свести счёты с родителем. Словом, типичный случай: дети за, а родители против, а средство спасения, как обычно, в дурных головах.
Ван Гинкель не нашёл ничего лучшего, как в многотысячный раз повторить одно и то же, отправив своих героев в бега. Не далеко, на заброшенную советскую субмарину времён второй мировой. При исправном электричестве и действующих коммунальных местах, где пара собиралась зачать и дождаться, когда аборт уже невозможен, а свадьба становится обязательной, как избавление от греха.
Порочный план детей, дефектен, как и замысел его создателя. Ван Гинкель пренебрегает существом содержания в пользу экспериментов в области художественных форм, используя клипмейкерские приёмы для создания живописных пассажей, отточенных миллионами копий фотографических кадров, растягивающихся здесь в тягомотное слоу-мо.
Рукописная азбука жестов, замысленная режиссёром как ещё одна форма визуализации его истории, требовала от актёров вместо образности простого изображения эмоций и, если девушка смогла решить проблему работой в паузах между взмахами рук, то молодой человек на протяжении всего времени оставался с одним и тем же выражением лица надувшегося ребёнка, обиженным, на своего отца, отца подруги и даже на её очень милую мать.
Отчасти в том виновата ограниченность его роли, как, впрочем, и реальной функции остальных персонажей, чьи дела и поступки представлены набросками из хаотичных эпизодов, не устраняющих неопределённости в происхождении конфликтов, давая лишь намёк на безудержность главного героя, которому трудно придумать другой диагноз, как «просто псих». Хоть режиссёр и пробует представить это ответом на насилие.
Нет, эстетика видеоарта не в силах компенсировать сюжетный примитивизм, оставляя Ван Гинкелю удел незадачливого экспериментатора, решившего, что красота спасёт его фильм от провальной ограниченности мысли, увлечённой тем, как всё выглядит, а не тем, что в себе несёт.
Community Info