Прибавление в семействе естественным образом переключило внимание родителей десятилетнего Алекса на малышей, расстраивая старшего сына, отодвинутого в сторону и одновременно предоставленного самому себе, уже не довольствующегося беседой с воображаемым кумиром, добиваясь личного телевизора, чтобы не скучала душа.
Это вольная версия, которую предлагает режиссёр фильма Кристиан Молина. Родители могли «забыть» о своем сыне по тысяче разных причин, объективных, и в силу собственного характера. Существенным является факт потери родительского контроля информационных источников своего сына, отправляющегося в свободное плавание по телевизионным каналам, по совпадению, забитых новостными репортажами о кровавых конфликтах и кадрами военных боёв.
На месте телевизора с тем же успехом мог оказаться компьютер с безграничной базой сурового видео — режиссёр изначально стремится к обобщениям, но не найдя абстрактных форм, прибегает к условностям, чтобы обозначить путь беспрепятственного проникновения насилия, которое информационным потоком поражает неокрепшую психику главного героя, мгновенно меняющего свои приоритеты, беря в пример не покорителя космоса, а прокуренного вояку, заражающего мальчишку необузданной страстью бить, жечь и убивать.
Не стоит рассматривать этот фильм, как буквальную историю, конкретный случай или пример из жизни. Молиной двигали мотивы общего порядка — он стремился привлечь внимание к разрушительной мощи проникающего во все щели насилия, как по факту творящегося в планетных углах, так и того, что потоком обрушивается на наши головы через пресловутые СМИ. Отсюда — толкующие положение вещей просветительские монологи харизматичного Дэнни Гловера, позволяющие отнести работу Молины к числу публицистических произведений, маскирующихся под прикрытием художественных форм.
Замысел авторов картины, очевидно, состоял в том, чтобы проследить за стремительной эволюцией детского сознания, мгновенно переключающегося от героического образа к отталкивающему образцу, оказывающемуся притягательным победителем, подчиняющим себе не далёкие неприступные галактики, а близкий, доступный и такой несовершенный окружающий мир.
Фергусу Риордану приходится играть условного подростка, попавшего под давление информационной волны, на удивление легко меняя облик благовоспитанного ребёнка на суровый лик разгорячённого вояки, сокрушающего устои порядка и нравственности, попирая правду, справедливость и честь, избегая при этом плакатной картинности, напротив, делая это спокойно и выдержанно, точно вписываясь каждую свою ипостась. Превращаясь в агрессора, молодой человек, становится устрашающе несдержан в бранных словах, усугубляя контраст юности и ненависти, получающей удовлетворение, для начала, не на любимых всеми кошках, но, всё равно, на домашних «друзьях».
Определённый подтекст можно поискать в том, что психотерапия «заблудшей овцы» доверена Роберту Инглунду, лучше кого бы то ни было знающего, что есть настоящий кошмар, берущегося вылечить бойца, возвращая того к состраданию, но режиссёр, продолжая гнуть свою линию, сжигает мосты к отступлению, обрекая на неизбежное разрушение, к которому его подталкивают прежние грехи и обиды товарищей, которые ещё не научились прощать.
Реализм тут точно отступает перед условностями, с которыми приходится принимать изворотливую находчивость и деятельную предприимчивость ожесточившегося ребёнка, равно как и свалившееся некстати родительское бессилие, из-за которого сына уже не спасти. Решающим является достоверность в изображении убийственной силы информационной среды, что обеспечивает картине многообещающий молодой артист, предельно точно достигающий заданной цели своего персонажа стать солдатом, принимая на себя участь павшего, вычеркнутого из жизни, без капли слёз из прояснённых глаз.
Community Info