В фильме последовательно показывается как младшая дочь, не успевшая выйти из патогенных семейных отношений, неуклонно превращается в носителя симптома ("идентифицированного пациента"). Патологическая коммуникация, индуцированная ее родителями, все больше спутывает сознание Дженис, в результате им все легче становится убеждать ее в том, что не она, но только они знают, что для нее (да и для всех) является благом и счастьем, что является "добром", а что "злом".
Бейтсон писал: "Фактически, навязывание даблбайнда -- это битва вокруг вопроса, чье "Я" должно быть разрушено."
Родители Дженис, прикрываясь словами о самых добрых намерениях и любви к Дженис, методично разрушают ее "Я", пытаясь полностью контролировать ее жизнь. Такого рода лицемерие и двойственность часто более деструктивно для психики, чем открытое и "честное" отвержение детей своими родителями, когда ребенок, несмотря на всю травматичность ситуации, может четко для себя осознать, что его просто не любят. В какой-то момент Дженис начинает понимать, что родители хотят ее смерти, имея ввиду психологическую смерть, но этот ее инсайт воспринимается как проявление "болезни" и она оказывается в психиатрической клинике, откуда вскоре изгоняется единственный проницательный психиатр...
Любая семья, как мини-система, является частью большей системы - общества. Унылые толпы людей в метро (та самая "одинокая толпа" Рисмена), однообразный и депрессивный городской ландшафт... У Дженис не получается "интегрироваться" в это общество с помощью работы на конвейере - как тут не вспомнить чаплинские "Новые времена", где работа на конвейере привела к временному помешательству бродяжки!
Интересно также сравнить фильм Лоуча, например, с "Повелителем мух" отечественным "Чучелом". В последних акцент делает на, так сказать, монструозных детях, но не на условиях и контексте, которые, во многом, и привели их к такому состоянию.
Community Info