ДРУГОЕ КИНО

"Трагедия кино состоит в том, что оно по большей части производное от литературы. Вот что уродует фильмы. По-моему, мы все должным образом не развиваем средства и возможности кинематографа. Мне кажется, он по-прежнему пребывает в зачаточном состоянии. Я бы предложил - отбросьте сюжет. Его не нужно. Соберите актёров, режиссёра, оператора и дайте им общую идею того, что должно происходить, а затем начинайте снимать, импровизировать, выстраивать сюжет по ходу дела".

Для написавшего эти слова Генри Миллера фильм "Русский ковчег" мог бы стать настоящим подарком. Он бы смотрел это как на чудо, как может смотреть человек на то, о чём мечтал, что было желанным. Через несколько лет всё претворилось и даже более того. Родился фильм, продвинувший кино дальше, добавивший ему независимости, ещё более утвердивший её. А автором этого фильма стал человек, чьи верным помощником был и остаётся прекрасный литератор, обучающий студентов построению тех самых сюжетов. "Ковчег" Сокуров делал без Арабова, он не нуждался ни в каком письменном подкреплении, он, словно следую слово в слово предложению Миллера, отбросил всё, что помешало бы ему просто СНИМАТЬ, ИМПРОВИЗИРОВАТЬ, ВЫСТРАИВАТЬ СЮЖЕТ ПО ХОДУ ДЕЛА. И получилось удивительное произведение кино. Чистое кино. И никакой более трагедии.



"Фильм действует сильнее, если обретает полную независимость, - когда подключаются фантазия, мечты, видения и всевозможные бессвязные ассоциации".

Всё подключилось. Как когда-то в "Днях Затмения" и - я уверен - в грядущем "Фаусте".

СИТУАЦИЯ ДУХОВНОГО ПОИСКА

Грабитель инкассаторских дилижансов и харизматический злодей Бен Уэйд по общей безмятежности и расслабленности своей натуры попадает в ловушку к представителям федеральных властей. Вся округа жаждет его повесить, но лично в этом никто не собирается участвовать, – потому что по следу Бена и федералов идет невыносимо стильный подручный Уэда, Чарли Принц, вместе с бандой отчаянных головорезов. Помочь в транспортировке Бена на железнодорожную станцию, где его посадят на поезд в Юму (в которой есть тюрьма и виселица), вызывается погрязший в долгах фермер Дэн Эванс за жизненно важные для него двести долларов. С этого момента начинается путешествие длиною в жизнь.
Хорхе Луис Борхес в свое время свел все сюжеты мировой литературы к четырем «вечным», повторяющимся из раза в раз во всех произведениях: об обороне укрепленного города, поисках цели, возвращении домой и самоубийстве Бога. Джеймс Мэнголд своим фильмом буквально вводит пятый, кинематографический: ожидание поезда на Юму на вокзале в Контемптоне, который увезет каждого в другую жизнь.

( Collapse )

Феррара снял фильм о границах. О красных флажках, которыми мы обносим себя и всё «своё». О том, что границы проницаемы – и мы можем пытаться их двигать или преодолевать. А можем не пытаться: оставаться слепыми и глухими, страдать, обвинять, терять – но не открывать и не открываться…
( Collapse )

А ведь если вдуматься, Профессор, Писатель и Сталкер - это не три разных человека, а ОДИН. Лирический герой, если угодно.

Рациональная оболочка - Профессор. Что-то кричащеее, страдающее где-то глубоко внутри - душа, Сталкер. И рефлексирующий циничный посредник - Писатель...

Душа рвётся туда, где чудо. "Счастье для всех, даром - и пусть никто не уйдёт обиженным..." Рацио не верит в чудо, боится чуда, да и не происходит с ним чудес - ведь каждому воздаётся по вере его. И посредник, всё уже видевший, всё принимающий и ничего не касающийся, бесплотный, бестелесный. Вот и мясорубка пропустила его - ему ведь всё равно. "А почему не вечно?"

Сколько раз в детстве я пытался понять, кто я? Ведь есть что-то и от Профессора, и от Писателя, и от Сталкера есть. И понадобилось много лет, чтобы понять, что это эта троица неразделима, что каждый из них неполноценен, что только вместе они - человек, личность - сложная, противоречивая, живая и меняющаяся.

Гениальный всё-таки фильм.

http://vse-film.livejournal.com/

Предлагаем вашему вниманию блог съемочной группы к/ф «Человек, который знал все» по одноименному роману Игоря Сахновского. Режиссер Владимир Мирзоев, оператор Сергей Мачильский. В ролях: Егор Бероев, Максим Суханов, Андрей Ташков, Катя Гусева, Лера Горин, Егор Пазенко.
Репортажи со съемочной площадки, фотографии, заметки режиссера, портреты, конкурс, розыгрыш призов и многое другое.

Мы будем очень рады вашим вопросам, замечаниям, пожеланиям.
mattau@mail.ru


Спасибо за внимание!

Куросава, как известно, "наше всё". Но очень часто, читая про "Расёмон", встречаешь завуалированные упрёки: вот, мол, Акутагава написал гениальный рассказ о невозможности "окончательной" правды, а Куросава его "упростил".

Фильм снят в 50-м году. Уж, казалось бы, этому тезису давно пора забыться - ан нет, встречаю то и дело.

Четыре истории одного убийства. Бандит Тадземару убивает самурая, чтобы овладеть его женой. И вот через несколько дней, на суде, участники рассказывают, как это было - все по-разному. Разбойник, убитый (через медиума), жена убитого, случайный свидетель - дровосек. Разбойник то хохочет, то ярится, корчит рожи и явно не в себе. По его словам, он убил самурая в честной схватке, на которой настояла женщина. Вдова рыдает и уверяет, что мужа заколола она: не вынесла его презрения. Её обесчестили на его глазах, но для самурая это неважно. По словам убитого, он зарезал себя сам: жена требовала, чтобы разбойник убил его, но тот - пренебрёг. Дровосек своими глазами видел, как женщина стравливала и подзуживала мужчин.

Тадземару на суде особо упоминает, что убитый был умелым бойцом (скрестил с ним меч двадцать три раза, хотя до сих пор никому не удавалось сделать это больше двадцати раз), а в рассказе дровосека мы видим двух мужчин с трясущимися руками. Мечи ходят ходуном, противники не могут попасть друг в друга, спотыкаются на ровном месте, швыряются песком и палыми листьями, ползают и то ли кричат, то ли стонут.

( Collapse )

"Сады осенью", при всей их похожести на другие французские фильмы Отара Иоселиани, не так ироничен, как "Фавориты луны"; нет в нем и горечи и сарказма "Охоты на бабочек". Хотя, вообще-то, анархист Иоселиани остался верен одной из своих тем – о примате жизни созерцательной над жизнью деятельной; или, вернее, об абсурдности и вредности всякой деятельности, что оставляет только возможность созерцания – настроение его фильма на этот раз иное – именно осеннее.

Осень в "Садах осенью" – не северная холодная и сырая слякоть; это южная осень – тепло, солнце, вино, листопад. Что важно, это и не сезон сбора урожая; плоды – во всех смыслах – никого не волнуют; разве что виноград – но он уже собран и перебродил. Вот и все герои фильма – движутся по бесконечному кругу, пьют вино, ночуют под мостами или в захламленных квартирах, сидят на скамейках в парке, нимало не заботясь ни о завтрашнем дне, ни о плодах рук своих. И за всем этим всегда присутствует – намеком – напоминание о смерти; но снова – не как о трагедии, а как о естественном конце, также принимаемом, как неизбежность и необходимость.

Собственно, "Сады осенью" – история об обретенном рае и обретении рая (будь он в питье вина, возделывании садов или изобретении фантастических артиллерийских систем). Во всяком случае, рай в мире образов Иоселиани должен выглядеть именно так. Разумеется, это и есть самое слабое место фильма – очень тяжело, поставив себе такую цель, избежать впадения в чрезмерный пафос. Иоселиани это, кстати, почти удалось; а там, где не удалось – он, по крайней мере, постарался этот пафос сгладить, насколько возможно.