Словенский режиссёр Матьяж Клопчич родился в 1934 году - в год убийства короля Александра. Именно с обстоятельств этого убийства начинается фильм "Возлюбленная Любляна" - детальная реконструкция довоенной и военной Словении, побывавшей последовательно под итальянской оккупацией, и затем под немецкой.
Фильм интересен именно как историческая реконструкция - настолько точен и выверен каждый кадр, безупречна каждая мелочь, продумана каждая потертость на пиджаке или шторе, каждая царапинка на ручке патефона. С этой точки зрения картину Клопчича можно демонстрировать как учебное пособие для реквизиторов, костюмеров, декораторов, визажистов, звукорежиссёров - складывается ощущение настоящего путешествия во времени, буквально чувствуешь запах начищенных сапог итальянского офицера, затхлости пыльных меблированных комнат борделя, сравниваешь сукно итальянских и немецких мундиров и обнаруживаешь, что "Джовинетта" подозрительно похожа на "Лили Марлен"... Наружная реклама словенских улиц начала сороковых непритязательна и лаконична - сначала портреты дуче, затем - фюрера...
Если с точки зрения исторической достоверности кинозарисовка дотошного Клопчича может войти в учебники киноискусства, то к сценарию, да и вообще, к сюжету, лично у меня есть претензии:)))). Невыстроенность драматургии, нелогичность поведения героев, смазанность характеров, чрезмерная акцентуация на, в общем-то, вторичных персонажах - это, как мне кажется, одна из бед сегодняшнего европейского кинематографа в целом. Остальные замечания носят совсем уже субъективный характер. Постараюсь сформулировать, хотя не уверена, что получится.
Главное впечатление от восточно- и центральноевропейского кинематографа последних лет - ощущение глубокой "периферийности самосознания", чего категорически не было в кино социалистической эпохи. Для того же Занусси, Карела Кахиня или Душана Макавеева их Польша, Чехия или Югославия были центром Вселенной, в них решалась судьба мира, вершилась мировая история. Для нынешних кинематографистов окраинной Европы их Родина - транзитный пункт в стороне от перекрёстка мировых дорог, этакий Lebensraum для сильных мира сего. Отсюда и кардинальные изменения в построении сюжета, другие герои, другие характеры. В Любляне Клопчича один-единственный горожанин (и то наполовину француз) участвует во Фронте Сопротивления, и гибнет практически на 10-м кадре. Из кого состоит Фронт - абсолютно непонятно, это некая абстракция, потому как весь город лихорадочно ищет способы приспособиться к жизни при новых хозяевах. Все люблянские женщины спят с итальянскими и немецкими офицерами, все отцы наставляют сыновей, как нужно себя вести, пока в городе хозяйничают итальянцы, что должно понравиться немцам, а что - коммунистам, буде они победят.
Видимо, кинематографисты стран бывшей народной демократии настолько стремятся избежать патриотического пафоса советских времён, что снимают "от противного", упиваясь совсем не тем, что воспевали и героизировали их предшественники. Вспомните "Пианиста" Романа Полански - герой не находит себя в сопротивлении, а пытается выжить, забиваясь в крысиные норы, вызывая не восхищение, а сострадание и жалость. В "Любляне..." Клопчича пожилой мэр города, не сумевший принять новый порядок жизни под свастикой, бросается в реку. Не вдаваясь в сопоставление художественных достоинств фильмов разных эпох, замечу лишь, что система ценностей и портретная галерея персонажей нового европейского кино практически не оставляет места для понимания того, как и благодаря чему удалось победить фашизм.
Случайно или нет, но и в фильме Клопчича самые принципиальные, несгибаемые и вызывающие искреннюю человеческую симпатию персонажи - бордельные шлюхи, случайно или умышленно одетые в кумачово-красные наряды...
Community Info