Икота/Hukkle/Венгрия/2002/78 мин. Дебютная работа, теперь уже моего любимого венгерского режиссёра Дьёрдя Палфи "Икота" - это просто какая-то симфония повседневного деревенского шума! Лишённая каких-либо диалогов, человеческой речи - она пленяет с первых же секунд и завораживает своей природной красотой. Естественное звучание природы возвращает человек назад, к началу всех начал, а в отзвуках слышится зарождение жизни на заре эры Человека. Поэтому журчание воды, шуршание только что взошедших ростков, пение лесных птиц, лёгкий шум ветра, жужжание насекомых, копошение крота в норе - кажутся нам такими естественными, гармоничными, потому что эти звуки слышали наши далёкие предки, они близки нам на генетическом уровне.
Но вот человек покорил все стихии, господство техногенного, индустриального мира над природным, на смену биосферы приходит ноосфера. В фильме это изображено столкновением макромира с микромиром, в виде, пролетающего под мостом деревенской речушки, реактивного истребителя.
Но не всё так просто на лоне природы, на фоне безмятежной сельской жизни. Деревенскую идиллию нарушает череда загадочных мужских смертей.
Зритель(наблюдатель), посредством искусного, отстраннёного изображения преступных деяний в деревне, наблюдает за убийствами как-бы со стороны микромира. Это - потрясающий приём, который делает картину из ряда вон выходящей, сложной по форме.
При этом содержание остаётся скрытым до конца повествования, тщательно завуалированным, создавая интригу: от чего же умирают никому ненужные пожилые мужчины, мирно играющие в кегли и посасывающие пивко в тени сада?
Намёком, тонким пунктиром, проходящим через всю картину, является икота старого дедушки, который периодичеси поикивает, хитро щурясь на полуденное солнце, и догадываясь об участи своих соседей-приятелей.
А в конце фильма, на свадьбе, звучит песня из венгерского фольклора девушек, провожающих невесту: "Мужа своего кто не любит, беладонну пусть готовит..."
Таксидермия/Taxidermia/Венгрия/2006/91 мин.
Весьма незаурядная, ярко натуралистичная, и очень запоминающаяся, работа венгерского кинематографиста Дьёрдя Палфи.
История трёх поколений, рассказанная вызывающе смело, выдержанная в стилистике животно-физиологического сюрреализма, с различными подходами во всех новеллах, но приводящая к общему знаменателю: трансформация генома и, как следствие, появление различные пороков, абсолютно разных, но одинаково чудовищных.
Итак:
История 1. Венгерский солдат Второй Мировой войны Морозговани одержим сексуальным желанием, подглядывает из бани, которую обжил, за молодыми девушками, мастурбирует, ненавидит своего командира, который строит его и третирует по чём зря. Живут в этой деревушке бедно: в бане одно единственное корыто, в котором и моются, и покойников кладут для отпевания, и используют, как люльку для младенца, и бельё стирают, и тесто замешивают, а в конце используют для хранения кусков только что разрубленной свиньи. Вот на этих отрубях и трахает наш герой офицерскую жёнушку, которая сама, как свинья, жирна и похотлива.
И рождается у неё сыночек от него, с хвостиком. Не прелюбодействуй!
История 2. Сын Морозговани - Калман, посвящает свою жизнь Еде. Участвует на международных играх по поеданию всевозможной жрачки на время. Происходит всё это в декорациях послевоенной социалистической Венгрии, что является недвухсмысленным намёком на морально-этическое здоровье нации и иронией в отношении соцреализма. Огромные кастрюли с супом ставят на весы, стреляют из стартового пистолета, и потоки горячого наваристого супа, с крупно порубленными овощами, вливаются в пищевод игроков, а потом, после окончания соревнования, естественно, наружу. Женится Калман на такой же тучной и неимоверно жирной Гизелли, чемпионке мира по поеданию консервов. И рождается из этой блевоты, говна и жира, представитель третьего колена - худощавый и злобный набивщик чучел.
Не чревоугодничай!
История 3. Наши дни. Таксидермист, сын толстого Калмана и внук Морзговани, очень не похож на своего отца и деда. Много времени проводит в мастерской, с пола до потолка увешанной чучелами бедных птичек, собачек, лисичек и прочих зверюшек.
Животных он не любит, кошелёк у него из шкурки какого-то зверька и брелок из головы белочки. Да и людей он не любит, видимо, тоже. Одинокий, он пытается ухаживать за продавщицой супермаркета, да и то, безуспешно.
Время от времени навещает своего отца и... о боже! Вот каким стал чемпион по поеданию:
Таксидермист - человек глубоко закомплексованный, эгоистичный, самовлюблённый и озабоченный проблемами бессмертия и вечной красоты. Его самоубийство через самомумификацию - это акт проявления высшего себялюбия и предельная точка самолюбования. Выставленный в музее, как полноценный экспонат - он приближается, с эстетической точки зрения, к творениям античной скульптуры, таким образом, обессмерчивая своё Я.
Нарциссизм!
Все три истории, объединённые идеей порочности человеческого существования, приходят к своему внутреннему логическому завершению, как и недолго просуществовавший род, гибнущий в бесконечной пляске смерти.
Community Info