лучше устанавливать их самому.
Анджей Сток
Семья из трёх человек (Георг, Анна и сын Жоржи) приезжает на отдых в свой загородный дом. Половить рыбу на лодке, пособирать грибы, подышать свежим лесным воздухом, встретиться с друзьями-соседями. Во время того, как Анна раскладывает продукты на кухне, в дом заходят два, на вид интеллигентных, молодых человека. Они пришли от Герды и Фреда (тех самых соседей, с которыми хотела повидаться семья), им нужно три яйца для омлета. Всего лишь три яйца. Потом последует просьба поиграть на лужайке в гольф. А после того, как глава семейства в тоне не требующим возражений предложит им убраться, Питер и Пауль предложат сыграть в их, забавные, игры. Правила просты. Собственно, правило всего одно. Выполнять все просьбы-требования юношей (к этому моменту Георг будет лежать на полу с покалеченной ногой, а Анна с кляпом во рту). Между сторонами заключается пари - Питер и Пауль утверждают, что через 12 часов вся семья будет убита, Георг, Анна и Жоржи имеют шанс оспорить это утверждение. Это возможно только в случае полного и беспрекословного выполнения условий игры…На Каннском кинофестивале перед просмотром зрителей предупреждали о наличии почти непереносимых сцен насилия. Такого на Лазурном побережье не было со времён "Бешеных псов" Тарантино. Ещё более удивительным сей факт видится после самого фильма. В картине нет ни одной (!!!) сцены насилия. Если не считать удар по колену клюшкой для гольфа. В данном случае, всё намного сложнее. В отличие от своих европейских и заокеанских коллег, с их неистребимым желанием разрядить в любом более-менее серьёзном триллере несколько магазинов холостых, Ханеке формулирует перед нами законы бытового, экзистенциального триллера, где зритель буквально наблюдает создание жанрового блюда. В строгом смысле слова, "Забавные игры" вовсе не триллер (хотя атрибуты жанра с формальной точки зрения налицо), а, по меткому замечанию Андрея Плахова, антитриллер. По словам же самого режиссёра, его картина это "фильм о триллере". То есть, находясь в казалось бы стандартной системе координат, Ханеке умело расширяет жанровые рамки. Что может быть проще - снять фильм об очередных отморозках насилующих и убивающих очередную добропорядочную семью?! Подобного рода сюжетами современного зрителя не удивить. Зевая, опасаясь вывиха челюсти, каждый добропорядочный киноман с уверенностью достойным лучшего применения заявит, что кто-то из семьи обязательно выживет (скорее всего, это будет Жоржи), что рано или поздно в гости придут соседи или родственники, что, в конце концов, молодые подонки будут убиты или посажены в тюрьму. Всё это так, но только не у Ханеке. Семья будет действительно убита, а Питер и Пауль пойдут за яйцами для омлета в следующий (очередной) загородный домик.
До середины фильма сохраняется, пусть и хрупкое, но равновесие, когда предательская мысль: "А может всё обойдётся, и они уйдут по-хорошему?", оставляет шанс на спасение. Но после смерти Жоржи, подобных мыслей не возникает. Здесь рушится ещё один канон жанра - дети, как правило, несмотря ни на что, остаются в живых. Самого убийства мы не увидим. Зачем? Включённый телевизор, оцепеневшие от ужаса Георг и Анна, капли крови, медленно стекающие с экрана. Это намного страшнее бутафорских отверстий в голове.
Сила Питера и Пауля не только в том, что они заранее просчитали ситуацию и исполняют свой план согласно выработанным правилам. Их сила в том, что они знают, что это кино, и что мы (зрители) смотрим на них. Наиболее эффектным, в этом смысле, выглядят прямые обращения Пауля к зрителю - "Ну как Вам?", "Ещё не надоело?". Они знают, что мы хотим увидеть в триллере, и пытаются всячески задобрить нас своими действиями. Когда Анна в слезах просит прекратить, Пауль невозмутимо отвечает: "Нет, нет. Прошло всего 50 минут с начала картины. Они хотят смотреть дальше. А ведь мы не можем им отказать?!". Прямая апелляция в адрес зрителей превращает нас в действующих лиц происходящих на экране событий. В один момент Анне удаётся схватить ружьё и выстрелить в Питера; сомнений нет, он убит. Эмоции бьют через край. Вот оно, началось. Убили одного, смогут и второго. Начинаешь верить, что не всё потеряно. Пауль же начинает кричать: "Где пульт??!! Где этот чёртов пульт?!". Найдя его под подушкой, он просто перематывает плёнку назад. Питер снова жив. А Пауль знает, что Анна хочет убить Питера. Значит, надо держать ружьё подальше. И кровавая вакханалия продолжается дальше.
Ханеке не из тех режиссёров, кто думает о публике во время просмотра. Его задача - максимально вовлечь зрителя в происходящее на экране. Способы, каковыми достигается сей результат, не важны. В конце фильма, слушая рассуждения Питера и Пауля о герое какой-то картины, начинаешь сомневаться в реальности Анны, Георга, маленького Жоржи. Они плод режиссёрской фантазии. Живые, настоящие, только два обаятельных, интеллигентных, образованных и хладнокровных убийцы. Они просто любят играть в игры. Игры, где мнение зрителей не в счёт…
(с) Станислав Никулин
п.с сори что без ката. К слову, есть американская версия фильма, почти идентична европейской. Режиссёр М. Ханеке, только актеры другие, одну из главных ролей играет Тим Рот.
Community Info