Это очевидно уже в названии фильма: понятно, что Красная река не случайно именно красная; простейшая ассоциация - с Красным морем, отделяющем Египет от пустыни, то есть рубежа, разделяющего "Египет" – городскую цивилизацию Европы и восточного побережья Америки – и пустыню, дикое и пустое место, в котором только и возможно переустройство жизни на религиозных принципах. Отсюда и вытекает, по существу, главный конфликт вестерна: конфликт между законом (зафиксированным и бездушным) и справедливостью. Это противоречие очень существенно в рамках протестантской традиции (породившей идею переселения на Запад).
Религиозный идеал вестерна – семья-община, управляемая патриархом, жрецом-вождем, правящим силой своего духовного авторитета (как, например, шериф-священник в "Ищущих") – безусловно, унаследован из Библии. Пустыня, открывающаяся глазам зрителя – по крайней мере, зрителя 30-х – 50-х годов, до радикальной секуляризации – не может вызывать иных ассоциаций, чем библейская пустыня (хотя бы потому, что последняя – единственая пустыня, известная западной культуре). Семья-община приходит в пустыню с двоякой целью – во-первых, она бежит от "испорченной", несправедливой городской жизни (и в этом смысле классический вестерн всегда реакционен), во-вторых – преобразует пустыню в соответствии со своим "правильным" представлением о жизни.
История Томаса Дансона – классический вестерн такого типа. Две коровы, волшебным образом размножившиеся в огромное стадо; перегон стад на север, к железной дороге - к цивилизации, жаждущей этого мяса – разумеется, совершенно религиозные символы (опять же, в протестантском духе, отождествляющие духовный уровень с материальным успехом). Однако именно тут возникает острый конфликт – столкновение между Томасом Дансоном, пришедшим все-таки из "старой" цивилизации и испорченным ей, и Мэтью, человеком, выросшим в пустыне. И главный вопрос здесь – кто (и, соответственно, с чем, с каким посланием) приведет стада – невиданные богатства (духовные, конечно) – к железной дороге, к цивилизации.
Именно на берегу Красной реки разыгрывается кульминационная сцена - бунт Мэтью и работников Томаса Дансона. Поводом для бунта становится приказ Томаса повесить поманных беглецов; однако, как мне кажется, дело здесь совсем не в жестокости приказа. Проблема именно в том, что это не спонтанное убийство, по сушеству для самообороны, где обе стороны хотя бы теоретически равны и поединок между ними справедлив, а именно казнь. Отдавая приказ повесить беглецов, Томас Дансон выступает уже не в качестве жреца-вождя, сакральной фигуры, авторитет которого опирается на суровую справедливость - он превращается в царя, власть которого основана на бездушном законе (и крайний случай такого закона – произвол царя). Поэтому он больше не может быть патриархом, и должен уступить свое место Мэтью - "доброму пастырю" - возвращающемуся к интуитивной справедливости, к религиозной идее, наиболее ценной с точки зрения мира классического вестерна.
Community Info