Признаюсь, достопочтенные дамы и господа, что на прошлой неделе мнение вашей покорнейшей о перспективах современного кино полностью изменилось, а виною тому - два фильма испанского режиссера José-Luis Guerín "В городе Сильвии" (En la ciudad de Sylvia) и "Фотографии в городе Сильвии" (Unas fotos en la ciudad de Sylvia), два поразительно целомудренных, пронзительных и прекрасных фильма, совершенно разных, совершенно современных, новых по стилистике и средствам выражения, но вовсе лишенных удручающего авангардизма, который набил мне такую тяжелую оскомину после Гая Маддина.
Мне повезло - я смотрела эти фильмы в порядке, обратном хронологическому. Не потому повезло, чтобы их так следовало смотреть, но потому, что это избавило меня от ожиданий, что "Фотографии в городе Сильвии" станут продолжением первого фильма. Между тем, это фильм отдельный, особый, еще более сильный и еще более новый.
Теперь, когда я уже основательно вас запутала, попробую объяснить, о чем же все-таки речь.
Фильм "В городе Сильвии", снятый год назад, рассказывает о трех днях, проведенных юношей в Страсбурге, где за шесть лет до того он мельком встретил и полюбил женщину по имени Сильвия. Он ищет ее в каждой увиденной женщине, рисует в дневнике множество женских головок, всегда без лица или почти без лица, исправляет слово "она" на слово "они" и вглядывается в женщин - с вопросом, с тревогой, с сочувствием, с нежностью. Он почти не говорит с ними (единственный диалог в фильме занимает несколько минут, да и там собеседники говорят каждый о своем), он почти не входит с ними ни в какие отношения, даже переглядываясь, даже преследуя, даже просыпаясь рядом. Он ищет только Сильвии, женщины без лица, если хотите - анимы, и все женщины на его пути должны вести его к ней, но они не ведут.
Самая старая на свете история, скажете вы, и будете правы. Юноша всегда наполняет мир собою, и близость с женщиной как другим человеком ему, собственно, не нужна, а иногда и досадна - он не нуждается в другом, он нуждается в пустой оболочке, шкурке, куда он мог бы поместить свой образ, свою Сильвию. И чем больше недосягаема такая женщина, там больше вероятности, что чувство не сменится вскоре разочарованием, что оно будет пронзительно, мучительно и поэтично, что из него вырастет произведение искусства и что оно будет дальше всего на свете от самого человеческого проявления близости - от дружбы. Вспомните Бунина с его высокой юношеской влюбленностью, которая может вынести все - все, кроме близости. Вспомните Вертера, который, конечно, тут же приходит в голову при виде воспаленных глаз героя и его дневника. Заметьте надпись "Я люблю тебя, Лаура" на всех стенах, мимо которых идет герой. Все эти коннотации, к сожалению, слишком подробно объясняются во втором фильме, а зря - уж как-нибудь и сами бы догадались. Впрочем, это вообще единственный найденный мною недостаток.
Чем же все-таки нов и замечателен такой сюжет?
Да тем, что это вовсе не сюжет.
Настоящий сюжет этого удивительного фильма складывается из шагов, из поворотов, звуков трамвая, из взглядов случайных прохожих, из собак, из открытых окон. Он снят как будто в реальном времени, он усеян сотнями ружей, которые так и не стреляют - зачем автору был нужен этот герой, эта деталь, этот звук? - но зато создают гипнотический поток окружающего мира, завораживающий, приковывающий к экрану, заражающий свои ритмом, своей стилистикой, своей светотенью. Фильм, где почти ничего не происходит, кроме шагов и взглядов, смотрится на одном дыхании и уводит зрителя куда-то внутрь, куда-то на уровень совершенно несловесный, доступный разве что музыке и прикосновению.
Как второй фильм, снятый так скоро после первого, мог стать еще более новаторским, чем первый? Причем, заметьте, новаторским без претензий, без гримас, без ужимок и авангардистских прыжков.
Не мог.
Но стал.
"Фотографии в городе Сильвии" - это абсолютно немое кино. Без звука, без музыки и без тапера.
Больше того, это кино черно-белое.
Больше того, это кино без движения - это цепь фотографий, с огромной скоростью сменяющихся у нас перед глазами.
Вы думаете, это все?
Нет, есть еще одно: титры, часто появляющиеся на экране, играют роль внутреннего диалога героя. Они не поясняют изображение и очень мало комментируют сюжет, они просто текут как поток сознания.
И сила воздействия этого фильма невероятна.
В абсолютной тишине возникает четкий кадр - страница дневника, шероховатая рисовальная бумага, заломленный уголок, плохо очиненный мягкий карандаш отбрасывает яркий блик. Спичечный коробок, на котором Сильвия не записала свой телефон. Яркий свет на гостиничной занавеске. Множество женских лиц, четких и смазанных, молодых и старых, обычно не очень красивых. Улицы города. Проезжающие машины.
Фотографии совсем любительские - полуподнятая нога идущего человека, размазанный взмах руки, случайные ракурсы.
Через некоторое время вы начинаете ощущать движение.
Потом слышать звук.
Потом чувствовать запахи.
Оторваться от фильма невозможно.
Перешептывающихся соседей хочется вышвырнуть вон из зала.
После одновременной смерти Антониони и Бергмана я написала у себя в журнале, что серьезное авторское кино умерло и ничего нового в нем уже не будет, а несколько читателей пытались меня разубедить, но так и не смогли.
Беру свои слова обратно.
Отрывок из фильма "В городе Сильвии". Смотреть все это, впрочем, надо только в кино, на широком экране.
Интересно об этих фильмах (по-английски):
I've been wondering: Do the pleasures of this film come too easily to me because I’m straight and male? ...If a film indulges and celebrates the “male gaze,” is it obliged, required, to include any autocritique as a counterweight? Finally, I'm curious to know: How will women and gay viewers react to this film? I like it that the film stimulates, even accommodates, such skepticism and questioning.
Очень интересная и серьезная рецензия, написанная
panarchist по-английски. 
Community Info