Лабиринт Фавна, 2006, режиссёр: Гильермо дель Торо

                              

     В этом свете странно корреспондируются-пересекаются капитан и тот, чье имя присутствует в названии фильма, - те двое, которые ни разу за всю нам рассказанную историю не встретятся. Они оба – олицетворения, суть, сердцевина, душа – один самого явления ВОЙНА (и ее крайней степени – войны фашистской), другой – самого явления СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ. И капитан, и Фавн – оба умеют только что-то одно, они предназначены в жизни только для чего-то одного, и каждый четко, превосходно представляют себе свою задачу. Оба они действуют как по заданной программе, не умея свернуть или даже помыслить, чтобы свернуть со своего пути. У солдата цель – воевать, побеждать, победить любой ценой. У сказочного фавна цель также известна – он извечный похититель/уводитель детей. Здесь интересно, что у Гильермо дель Торо главный злодей – отчим Офелии, - внешне ничем не отталкивающий от себя мужчина, даже вполне привлекательный, мужественный. Главный же спаситель Офелии – Фавн внушает ужас своим видом не только в первый момент своего «отмирания», но и во все последующие свои появления. 

                              

                              

     При этом Фавна Офелия не боится, она не пугается его даже в первый миг их знакомства. Отчима же с первой минуты боится панически, притом, что Офелия не свидетельница его зверств, - она боится его инстинктивно.
     Капитан более невозмутим и спокоен, нежели яростен. От того, что внешне он скорее приятен, чем неприятен, еще более страшно. Он уверен в себе и своей правоте на сто процентов. Это не просто садист, это маньяк. И он не просто маньяк, он фашист, во всех смыслах этого слова.

                              

                              

     Ужасы этого фильма вообще невероятны, переходящие на натуралистический, животный уровень.
     И мы должны констатировать, что реальная жизнь Офелии ужасна настолько, что и в ее воображаемом мире оказывается возможен один кошмар; счастливое избавление в обоих мирах – лишь мираж, слабая дымка надежды. Режиссер с удивительным мастерством сочетает ужас мистический и ужас реальный, не давая нам возможности выбрать, что же страшнее. Здесь перед нами возникает лабиринт в его втором, не буквальном значении: это лабиринт в сознании Офелии, лабиринт, в котором она начинает блуждать, пожалуй, с того момента, как увидела в лесу фею.
     Кажется, впервые мы видим историю, где так тесно сочетается не сочетаемое прежде; ведь раньше подобные истории всегда противопоставлялись; что такое, в конце концов, сказочный мир Офелии как не бегство от действительности, элементарный эскапизм?! Но каким небезопасным, чудовищным, кошмарным оказывается путь в тот мир, куда нужно уйти от страхов мира реального!

                               

                               

     Фавн пугает Офелию возможностью остаться среди людей. Среди ТАКИХ людей. Среди них не хочется находиться, от них хочется убежать, скрыться. И поверить в то, что они ей не кровная родня – легче легкого. Для Офелии остаться – действительно самое страшное.
     В фильме есть и нить неотвратимости, чего-то такого, что отводит нас к воспоминаниям о кельтских, древнегерманских представлениях о неотвратимости судьбы.
     Ничего нельзя сделать. Капитана еще могут уничтожить партизаны, но спасти его жертв, как и Мать Офелии невозможно.

                              

                              

     Фильм «Лабиринт Фавна» перекликается по краям с «Хрониками Нарнии» Кл. Ст. Льюиса, только, конечно, не с фильмом, а с книгой. Перекличка с письменной историей очевидна: это сам Фавн («Лев, колдунья и платяной шкаф»), стол с зачарованными яствами («Покоритель Зари или плаванье на Край Света»); в хронике «Племянник чародея» запрет на звон колокола – когда колокол звонит, зачарованная сном  королева просыпается – как просыпается и людоед в фильме при нарушении запрета на трапезу; сюжет, связанный с обязательным присутствием ребенка, военные действия в реальном мире, происходящие параллельно с рассказываемой историей, попадание в сказочный мир.
     Ассоциации возникают, конечно же, и с фильмом «Лабиринт» Джима Хенсона; в первую очередь истории связывают древнейшие рассказы об Уводе/Похищении детей в сотнях, если не тысячах сказках и авторской литературе. Сопоставимы и сестры с меньшими братьями, которых «подталкивают» этих братьев вольно или невольно отдать. При желании можно найти и параллели между образами Джарета и Фавна.

                              

                              

     Чем заканчивается «Лабиринт Фавна» - непонятно: нам не дано понять, это реальный или воображаемый конец, это предсмертное видение умирающей девочки или ее настоящая новая, совсем иная, прекрасная жизнь? Удалось ли ей выйти под конец из лабиринта Фавна? Интересно, что здесь нам снова вспоминаются «Хроники Нарнии»:
     « - Это было настоящее крушение, - ответил Аслан мягко. – Ваши родители и вы – в том мире, Мире Теней – мертвы. Учебный год окончен, каникулы начались. Сон кончился, это утро» (хроника «Последняя битва»).