С медицинской точки зрения самым близким к человеку животным является свинья. Факт это общеизвестный и лишних доказательств не требующий. Впрочем, вполне справедливо будет не ограничивать степень родства этих двух биологических видов исключительно медицинской стороной, а отметить поразительное сходство еще и с социальной точки зрения. Стоит лишь пройтись по заплеванным окурками автобусным остановкам, источающим вовсе не парфюмерное амбре подъездам и прочим местам обитания двуногих «вершин мироздания», как близость людей и свиней становится не то, что очевидной — вопиющей. При этом представители homo sapiens жутко обижаются, если их прямо и без обиняков приравнивают к хрюкающим парнокопытным.
Тем не менее, история о человеке, выращенном свиньями, все же выглядит как-то правдоподобнее, чем многочисленные рассказы о детях, вскормленных волками и прочими лесными обитателями. Кроме того, именно такая изначальная установка, да еще и перенос действия в догомеровские времена на какой-то остров в Эгейском море, дает полную свободу действий французам, решившим снять отвязную, ироничную, где-то даже сатирическую комедию о людском лицемерии и ханжестве.
С тех пор, как человечество надело трусы, оно стало всячески открещиваться от своей животной природы, прикрываясь спешно выдуманной моралью и прочими абстрактными терминами. Однако как бы ни маскировались поведенческие мотивы, в их основе всегда остаются именно животные инстинкты. Об этом в первую очередь и рассказывает «Миллион лет до нашей эры 2». При этом он ловко балансирует на той грани, что отделяет в нашем сознании естественность от пошлости, а иносказательность от натурализма.
За каждой сценой и за каждым персонажем здесь стоит мысль и стереотип, изящно облаченные в доисторические образы: от защитной речи на суде первой красавицы на деревне, чьими главными аргументами являются ее левая грудь и правая грудь, до сатира — получеловека-полукозла (Венсан Кассель, между прочим), ловко трахающего дерево с вышлифованной на нем задницей и не задумываясь переключающегося на случайно повернувшегося задом главного героя. Именно поэтому нас, живущих уже в XXI веке, ничуть не удивляет, что там, на древнем острове, правителем-тираном становится человек, выросший в свинарнике и осквернивший главную святыню, местный жрец регулярно «играет» с как бы девственной юной жрицей, а мужчины соревнуются, у кого длиннее членоподобный бамбук, привязанный к поясу.
По мере развития событий то и дело может показаться, что вот-вот та или другая сцена точно скатится в полную тинтобрассчину, но этого, естественно, не происходит. В этом есть какая-то игра создателей фильма со зрителями: словно и Браш, когда писал сценарий к фильму, и Анно, воплощавший его на кинопленке уже без контроля автора, постоянно задавались вопросом: «А что, если…?» — и уносились мыслями в невероятный круговорот видений и аллюзий, не позволяя себе, впрочем, зайти слишком далеко. Итогом этих головокружительных фантазий стал невероятный, немного разухабистый и неповторимо своеобразный фильм (если позволите вольный перевод на русский) «Его ничтожное величество Минор».
Одной из главных загадок, связанных с этим фильмом, навсегда останется вопрос о том, каким образом такая «неформатная», почти авторская лента попала на экраны наших мейнстримовых кинотеатров. Возможно секрет именно в непозволительном русском названии, а может и просто стечение обстоятельств. Это на 100 процентов французское кино, но его нельзя порекомендовать любителям «Такси» и сериала про жандарма де Фюнеса. Если хотите, это фильм для ценителей, но зато именно они смогут получить от его просмотра полное удовлетворение.
Даниил Покровский
Community Info