Фильм задумывался как сильный и беспощадный… 12 человек, так называемый «суд присяжных», собравшихся в физкультурном зале, что само по себе звучит чуть ли не аллюзией к Беслану…помните, да? – должен непременно единогласно осудить или оправдать чеченского парня, который якобы убил своего приемного отца, отставного русского офицера.
Эти 12 – вовсе не блоковские апостолы. Аналогия в высшей степени неуместна по отношению к обычным людям, цель которых в данном случае - быстренько завершить скучнейшую процедуру и разойтись по домам, навсегда выкинув из головы «какого-то чеченца». Да и правда... Чего ради возиться с кавказцем - вон их сколько «понаехало в Москву»! И если раньше говорили, что столица «прожидовела насквозь», то теперь евреи уже особо никого не напрягают – мало их, да и те, что остались, успешно закамуфлированы «под русских», зато «кавказцы» - это уж, извините, признанное и широко отпиаренное социальное зло.
Вообще национальная тема всплывает в обсуждении несколько раз, и каждый раз это настолько узнаваемо и мерзко, что вызывает брезгливость до дрожи, как будто пальцами давишь таракана.
Осужденный чеченец покорно ждет вердикта. Роль «осужденного» выведена настолько скупыми деталями, что кажется жиже тюремной баланды: виден только юный горбоносый профиль, да попытки согреться танцем…да еще застывшее в глазах отчаяние овцы, тупо ждущей заклания.
А эти-то, присяжные, призванные, по замыслу режиссера, показать целый срез российской жизни, и социальной, и культурной, и национальной… Вот они получились, несмотря на шикарную актерскую игру, все равно картонными, невзаправдашными, однобокими какими-то…героями совкового и постсовкового реализма. Т.е. если это интеллигент, защищающий либеральные ценности (Маковецкий), самый вроде бы гуманный из всех, который еще бил себя пяткой в грудь и давил на жалость, крича о том, как он в первые годы перестройки пьяный по поездам шатался, то потом-то он, как и положено гнилому либералу, тихо повернется тылом к происходящему, не забыв чмокнуть иконку. Птичку выпустил на мороз, зараза. Типа, пусть хоть постылая, на свобода – всяко лучше, чем застойная вонь теплой темницы…
Маковецкий вдруг напомнил кардинала Монтанелли, (если хочешь, Артур, я откажусь…) Т.е. ты уж сама решай, птичка божия, свобода тебе важней или смерть…а я – а я – я все сказал, у меня много дел, прости…я должен идти…но окошко ведь открыл… и синонимом свободы стала смерть.
Свобода вообще в этом фильме - покадрово практически – синоним смерти.
Я уж не говорю о «выпускнике Гарварда» (Стоянов) – омерзительный тип… как это… «не холоден и не горяч», но в целом на стороне большинства, лишь бы не конфликтовать…а то ведь тонкая душа не переносит «жести», то бишь, свинцовых-то мерзостей жизни, ее ведь, душу, блевать сразу выворачивает– она ж тооонкая, аристократическая, это ж ведь понимать надо… Есть еще Ефремов - «выездной театр одного актера» на гастролях, и еще один невнятно-картонный тип - Мадянов, горячий (поначалу) защитник коммунячьих идей…а также еще один присяжный – скользкий тип, который вроде бы склонен защищать демократические ценности, но требует тем не менее осудить то, чего понять не может – ведь гуманизм как таковой не прописан в его голове в качестве незыблемого и изначального кодекса, стало быть, и пацану логически жизни не полагается…
Гармаш играет рубаху-парня, над которым режиссер вроде бы глумится как над упертым и оттого довольно комичным защитником национальной идеи (ага, всем «тыкать» - ну как же ж, свои ж ведь, русские мужики-то, ёёё! – ну…почти все), Россия – для русских…жидов – вон, дышать легче будет, кавказцев – выкидывать отсюда к чертям, чтоб не портили породу, они ж недостойны жить в столице, и т.д. А еще под конец он рассказывает омерзительную историю о том, до чего можно довести собственного сына «традиционным воспитанием». В целом – с соплями. Разве что «окрасился месяц багрянцем» не спел…урод.
У меня двоюродный брат такой. Один в один. К счастью, встречаюсь с этим типом только на свадьбах или поминках. Но как узнаваем…
Так вот и делим на всех жалкий кусочек космической грязи – планету Земля…куда ни ткнись – проходят линии фронта, границы территорий, километры колючей проволоки и ледяные горы – между странами, государствами, нациями, людьми… да и сами мы вечно придумываем себе внутренние границы, запреты, строим нелепейшие преграды – а разве кому-нибудь стало от этого легче…
И – до кучи – Мадянов с Вержбицким. Один гнал про то, как у нас хоронят, другой про то, как у москвичей отбирают жильё строительные фирмы. Оба отвратные…первый – с перечнем прелестей своей юной Лолиты (было дано описание практически всех ея эрогенных зон, но про душу – ни звууука…стало быть, и нафиг она нужна вообще, если задница на месте…), второй же «позитивненько так» утверждал, что наше дело – труба.
Вывод напрашивается сам собой: выпьем за успех нашего безнадежного дела и ура, товарищи (или господа).
Короче, это вот мы с вами. Если зайти чуть дальше – это государство, состоящее из нас, какими нас видит г-н Михалков. Себе он в этой жуткой драме отводит роль пророка и спасителя, гениально держит «мхатовские паузы», благородно и красиво меняется в лице при словах «русский офицер» (и я вот все думала – споет ли этот правильный дядько с имиджем «спасителя Отечества» «Боже, царя храни» или нет…) «Зови меня дядя Коля», говорит он освобожденному парню и предлагает жить у него.
Но ведь…какое дело-то. Раз он с самого начала знал, что парень не виновен, почему сразу не вытащил его из тюрьмы? Зачем было устраивать весь этот блоковский балаганчик и цирк с конями? Чем-то, кстати, все это сильно напомнило мне рязановский «Гараж» - только другой уже эпохи…
Люди не меняются…меняются времена, нравы, ломаются привычные догмы…а люди…ммм…все те же, с извечным набором констант и общих знаменателей. Но как же в данном случае не вспомнить «Не судите, да не судимы будете» или попроще, поближе – «А судьи кто?» - или вот, «кто без греха, пусть первым бросит…» и т.д. ?
Стало быть, и камни даже бросить некому. Есть мальчик, чья роль запомнилась разве что шикарными танцевальными клипами (и все…увы), изображающий жертву. Есть застывший на приколе под снегом и дождем БТР, который должен нам показать, что российская армия никогда не уйдет из Чечни… (но не ее победу). Есть судьи, изображающие государство («пусть кричат – уродина…а она нам нравится?»). Есть как бы «спаситель» - но здесь уже я хочу сказать – не верю.
Такие дела…в целом оставляет ощущение чего-то сильного, но непродуманного…хорошо отыгранных ролей при однобоком, на уровне школьных учебников истории для младших классов, подходе к общечеловеческим проблемам… такой, знаете, нарисованный на стене в доме папы Карло картонный очаг.
Горит вроде ярко и убедительно. Светит, да. Но вот…совсем не греет, увы.
И это – «истина Бытия»?
Сколько пафоса…
Печально.
Community Info