Первые полчаса можно думать, что "gone детка gone" вогнано в прокрустово ложе классического "черного" триллера-детектива – жанра, бросающего зрителя на самое дно мрачных бостонских окраин со всеми их ними педофилами, наркобаронами, убийцами и фриками всех мастей. Каким-то совершенно непостижимым образом, Бену Аффлеку удается показать, что у героев, раскинутых по разные стороны баррикад – и у хороших, и у подлецов, - души чернее, чем ночь без луны, и грязнее, чем дверные ручки, а жизнь, что характерно, у всех какая-то бессмысленная, кривая и так далее. Очень хитрым образом сторонится этой кучи малы фигура похищенной четырехлетней девочки, - символ счастья и незапачканной чистоты, - которая за весь фильм обмолвится только о том, как зовут ее куклу. Строго говоря, ребенок здесь сюжетно необходим лишь, чтоб показать какими скотами являются практически все собравшиеся: и бородатый Эд Харрис, и сентиментальный добряк Морган Фримен, и Кейси Аффлек, который в профиль ну прям натуральный Хамфри Богарт.

К середине - в сцене снятой настолько страшно и саспенсно, что происходящее тянет, как минимум, на кульминацию фильма - детектив Кензи, пройдя через огонь, воду и медные трубы, пролазит в дом педофила, где обнаруживает части расчлененного трупа. И как только он на пике тошноты выхватывает преступника из темноты и на соматических реакциях пускает его черную кровь по грязному полу – сразу начинается другое кино. В одночасье фильм успевает трансформироваться из финчеровского триллера в экзистенциальную драму, а режиссер, образно говоря, променивает нуарную шляпу на михалковскую фуражку.

По дико странному стечению обстоятельств получилось, что Бен Аффлек и Н.С. Михалков говорили в этом году об одном и том же – о возможности пренебрежения законодательством ради высшей благой цели и о том, как быть, если справедливость и милосердие выше закона?

И если "Двенадцать" Михалкова оказались в финале филигранно исполненной мистификацией, представляющей вниманию зрителей лишь пугающую пустоту и крутого Дядю Николая, который на манер Джейсона Борна расправился с неразрешимой проблемой просто, остроумно и с улыбкой на лице; то результат, которого добивается Аффлек-старший,  работая, в принципе, с тем же материалом, иначе как невероятным не назовёшь. Его детектив Кензи к концу фильма не просто стоит у поребрика сложного выбора (идти против совести, либо против закона) -  он по уши в дерьме, причем без лопаты и вне зависимости, какую миссию выполнит. Ситуация в финале настолько сложна и запутанна, что не дает достаточно оснований сделать при ее анализе однозначный выбор, и от этой безысходности хочется закричать "так не бывает - ничего не знаю и знать не хочу".

Конечно, режиссер пренебрегает мирской логикой ради высшей дилеммы, чтоб зритель мог себя поставить на место главного героя (который, впрочем, так и не понял, правильно ли он поступил). И когда пытаешься проиграть ситуацию раз за разом, с одной стороны понимаешь, что Закон есть Закон и это наша  высшая ценность цивилизации, без которой мы – дикари. Но в тоже время также отчетливо понимаешь, что герой поступил как идиот, и теперь не нужен ни друзьям, ни девушке, ни коллегам по работе, ни даже своему дурацкому Закону. Нельзя найти правильный ответ, задавая неправильные вопросы. Выхода нет. "Песчинка или камень тонут одинаково", -  вот что конкретно имеется тут в виду.