(«Маяк», Россия-Армения, 2006, режиссер Мария Саакян, 98 мин. В ролях: Ана Капалева, Сос Саркисян, Софико Чиаурели...)
Моментами даже от добротного российского кино устаешь как от любимой джинсы, хочется снять ее, поменять на другое, легкое. Другое, русскоязычное, но не российское… Настолько другое, что непременно еще и женское, а значит восточное, или наоборот…
Рецензии на фильм Марии Саакян в рунэте лучше не читать. За неимением хорошего восточного вина на полках маркетов (подавленное эго :)), статьи вспоминают обо всех мыслимых влияниях, Параджанове, Абуладзе и Иоселиани… Которых и «близко не стояло» в женской поэтике кадра у Саакян. Удивительно, как не вспомнили Амели, а ведь «финский» баян (саундтрэк сделан финским музыкантом-композитором (Киммо Похьонен), может и к лучшему, дудук бы лишил фильм легкости гендерного подтекста) и светлая печаль кадровки с глазами главной героини к такому образу подводят. Впрочем, именно поэтика кадра, пропитанная теплом, а не сюжетная линия, доращивает фильм до фестивального уровня. Елена, главная героиня, молодая девушка, возвращается домой... В междометье дом, правда, уже не принимает ее таким, каким она покинула его – война добавляет к старости стен черные оттенки. Не имея возможности выбраться вместе со стариками из новой ситуации, даже поезда не ходят, такая ловушка погружает героиню в череду воспоминаний и сопереживания тем, кто остался…
Когда свет маяка (игрушки-метафоры, найденной в доме) гаснет снаружи, он переселяется внутрь образов, которые ловит камера у Саакян… Черные от копоти оттенки войны не более чем рассеивающееся недоразумение, дымка от пролетающих вертолетов или техники, пожара на крыше. Как событие войны в фильме почти не видно, виден лишь свет внутри людей: на тризне, в старушечьих слезах, печали лампы и старых фотографий, детских глазах на дороге… Ее бабушка обрывает слова Елены, пытающейся уговорить покинуть родину: «Не смей поднимать здесь все это!»
Маскулинное активное зашифровано, подчас молчаливо и очень тщательно спрятано за кулисы переживаний героини. В фильме не так много именно действующих мужских персонажей, даже престарелый Сос Саркисян, в роли дедушки, скорее, выражает рок дома\корня как места (об онтологии чуть позже два слова), другой персонаж – юродивый – осыпает подругу цветами абрикоса на станции, и наконец, карнавальный образ возвращения после войны тоже мужской – экстаз бряцания по клавишам пианино на грузовике…
Не ищите в фильме сюжета и идеи. Слушайте поэзию в музыке кадров, весенних деревьев, тоски осенней пустоши веток, смены видов, поскрипывание аккордеона… Такое воздушное восприятие почти «голландских» пейзажей задает тушь начальных титров, они размываются на небосклоне легкой подавленной печалью – потрясающий пиар фильма.
Последний штрих, субъективный. Видя в своей личной жизни угасание маяка вне и внутри, я пережил не самый плохой час, потраченный на просмотр фильма. Очень сильно ударило по струнам: горные пейзажи и домики из под Арарата ведь мои, крымские, одинокие… Можно испытывать ностальгию приступом потери, никуда не уезжая. Поэзия переживаний средствами кино не только магична, но и отнологична, привязана к месту как птица…
Будьте счастливы, возвращаясь в белом!
возвращение
такая вот "параджановская" амели
маяк гаснет... рассвет
Community Info