Только прохладные объятия прилива, равнодушной стихии отрезвят и позволят взохнуть. И тогда - вонзить пальцы в песок и сжать кулаки - крик не вырвется. Затянутая в черное фигура, распластаная в набегающих волнах закружится заполняя собой все пространство экрана, потому, что отныне весь мир сжался до пространства одной личности - женщины, носящей под сердцем всю боль мира.
Так начинается Медея Ларса фон Триера. За что всегда любил Триера, так это за его театральную режиссуру.
Действие происходитв пустом, условном пространстве, которое может в равной степени быть побережъем как Эгейского, так и Северного морей. Эти пустоши, длинные кадры и минимум диалогов - как отсылка к П.Пазолини и его "Эдипу-царю".
Театральность Триера, это не "правда жизни" Станиславского, а скорее условность и биомеханика Мейерхольда, жесты, позы, психофизика. Однако в эту условность встроена вся "правда жизни", которая почти вырывается из оков символа. Это, наверное, можно обозначить как внутреннюю энергию актера, эмоцию в которой он пребывает, но которая пленена символом и им же порождена.
Театральность проявляется и в игре с пространством кадра - Медея готовит яд, а на заднем фоне из стены проступают крупным планом лица ее спящих детей, которые делаются все явственней и четче. Или же, когда речь идет о непонимании и ортогональности персонажей они существуют в разных пространствах - Медея стоит на коленях перед Ясоном, но Ясон - это кадр на фоне которого снята Медея. Или - один из самых сильных моментов - Медея по песку тащит полог со спящими детьми, а за ее спиной фоном - предсмертные муки царя Креона и его дочери Главки.
Ветер, заносящий песком следы Ясона (а он несет уже страшный подарок своей молодой жене) - Кронос пожирающий любые события и со-бытия
Еще один яркий символ - обезумевшая от боли лошадь, "взбесившись, злая кобыла, \мчится и падает в море\ и море ее могила" (Лорка). Лошадь - символ богини Гекаты, покровительницы Медеи, а безумие от яда - аллюзия на Эриний, богинь мщения, лишающих разума.
==
Сюжет трагедии несколько отступает от классики. У меня общее ощущение от фильма, что это человеческая трагедия. Трагедия матери-детоубийцы и брошенной женщины. Тогда как у Еврипида, это сверх-человеческая трагедия попранной чести дочери царя. Муки принцессы, ставшей во имя Ясона предательнецей своей земли. Убийство детей у Еврипида, это способ восстановления справедливости, это лишение Ясона-правителя его наследников, а у Триера это способ уничтожения Ясона-мужчины, некий вариант кастрации.
Признаюсь, я очень ждал момента, когда Медея умертвит детей на глазах у их отца, однако этого не произошло. Но это было компенсировано моментом, когда, в пространство человеческих страданий вступает космическая сила Судьбы.
"Я знаю, что с нами будет" - говорит старший сын Медеи, а потом сам протягивает матери веревку - "Мама, помоги мне". Совершенно безумный, великолепный кадр - Медея смотрит в лицо своего младшего сына, задыхающегося в петле..
==
Этот фильм, как я думаю, знаменует "антропологический поворот" современного мышления. Поворот к личности как индивидуальности. Трагедия статуса (Еврипид) превращается в трагедию личности (Триер и Дрейер).
Естественно, что статус (дочь царя Медея) мыслится не как сейчас, в качестве определенной социальной позиции, но как Эйдос общего Фюзиса-Логоса, а, следовательно, Космоса. Медея принадлежит этому Космосу, когда же порядок нарушен, тогда - несправедливость, требующая возмездия. Причем, Космос-Логос - это не отвлеченный мета-физический порядок, но Живое Вегетативное Священное.
Современное Трансцендентное Священное, выродившеесы в институты, не интересует Триера и ему остается пространство человеческого: Ясона-мужчины, которого не пускают на ложе молодой жены и Медеи-женщины отвергнутой из-за увядания тела. Только два символа свидетельствуют о том, что мифопоэтическое начало еще пробивается в современное мышление: дети Медеи и море. Морем фильм начинается - вздымающиеся волны, морем и заканчивается. Море - это Логос, определяющий возможность любого Эйдоса и, одновременно, проявляемый самим Эйдосом. Когда же эта двойственная связь нарушена, и на первый план выступает Эйдос, как инаковость и различие, тогда нам явлено страдание.
Страдание - это плата за нашу индивидуальность, возведенную в абсолют.
===
Зло это целиком человеческая категория и человеческая реальность. Нет никакого абсолютного и универсального зла. Зло и страдание возможны лишь в отношении конкретной индивидуальности. В этом случае показательны первые кадры фильма: Море-Логос, безотносительная живая универсальность - дает возможность скованной злобой Медее вздохнуть, но ее неправедное отделение от универсальности, ее затворничество в собственной обиде и возведение своей боли в абсолют - ведет к трагедии. Медея не может совладать со своей болью, похоронить ее внутри себя, и перекладывает ее на плечи других - Ясона, детей, Креона, Главки..
Страдание и зло возникает только в пространстве личностной со-отнесенности, когда мы мним себя уникальными сущностями и защищаем свою индивидуальность от посягательств объективации со стороны Другого.
Community Info