Раз уж заговорили о Палфи, вот решила выложить свою рецензию (http://omskcult.ru/zhgut/article/25/)
Люди стоят небоскребы, летают в космос, зарабатывают миллиарды, изучают философию, изобретают велосипеды и открывают Америку. Люди живут в мире скоростных шоссе, ядерных реакторов, фастфуда, постмодернистского дискурса, модных бутиков и компьютеров. Люди пишут книги, сидят на диете, занимаются йогой, плавают с аквалангом, борются с безысходностью и сходят с ума. А дедушка сидит на лавочке в захолустной венгерской деревушке и икает. Ему все равно. Ему хорошо, и он улыбается. Ему некуда спешить, потому что он стар. И это так просто и естественно.
Вокруг дедушки кишит такая же простая и естественная жизнь. Настоящая, чистая, свободная, древняя — почти первобытная, могучая, колышущаяся, разноцветная, хрупкая, ароматная, полупрозрачная, бегущая жизнь. Здесь на лугах пасутся фантастически прекрасные овцы, в лесу слышно, как из земли растут ландыши, небо тут самое синее, голоса птиц самые мелодичные, вода самая глубокая и таинственная, нет в мире полей плодороднее, а местные свиньи настолько тучны, что не помещаются в пространство киноэкрана. Чтобы лично познакомится с боровом-аборигеном, зритель в течение долгих секунд вынужден сидеть лицом к «лицу» со свинячьими гениталиями во весь экран. И это так естественно. А дедушка все икает…
Вокруг рождаются и умирают целые миры и вселенные: травинка пробивается вверх к беспредельному небу, похоронная процессия провожает в последний путь главу семьи, крот в земных недрах пожирает насекомых, невидимая сквозь холодную глубину рыба проглатывает крючок, уже знакомые зрителю свиньи стремятся к продолжению рода. День — ночь — день… Смена времен года… Здесь жизнь идет согласно некоему высшему порядку — так, как заведено, как повелось, как было задумано. И это так просто и естественно. А дедушка все икает.
Рев на мгновение появившегося военного самолета равносилен Армагеддону — на бесконечный миг умирает тишина, рушится гармония, ткань времени разрывается… Но стоит только гениально зафиксированному оператором маневру раствориться, как все рождается вновь. Все повторяется, все циклично, все замкнуто — как круг, как колесо, которых, кстати, в фильме великое множество. Колесо трактора в поле, колесо велосипеда на пыльной деревенской дороге, колесико спиннинга, ручка швейной машинки… Закольцованный мир, вечное возвращение, замкнутые пищевые цепи — приготовленный на ужин сом несколько часов назад лакомился останками утопленника. И это так просто. Так естественно… А дедушка икает и улыбается.
В непрерывной смене смертей и рождений ощущение конечности человеческой жизни, страх перед смертью выветриваются, становятся невесомыми. В деревне что ни день странной смертью умирают мужчины, освобождая утомленных жен, но интрига «деревенского детектива» не увлекает зрителя. Вялый милиционер будет меланхолично расследовать цепочку преступлений. Блуждающий в темноте догадок и молчаливости улик страж порядка случайно выйдет к дому, где играют свадьбу. Ключевым звеном окажется народная песня девушек, провожающих невесту: «Мужа своего кто не любит, беладонну пусть готовит...». Но разве борец с преступностью не слышал этих строк раньше? Разве девичьи голоса не тянули эту же песенную фразу сто, двести, триста лет назад? Все ведь просто! Все так банально-естественно… А дедушка блаженно икает и щурится, глядя на ослепительный блин солнца.
И колесо будет крутиться, наматывая километры лет. Огромные жернова не перестанут перемалывать миллионы жизней, из праха которых возродятся миллиарды новых, гигантские шестерни времени будут вращаться. И нет, не было и не будет разницы между смертью придавленного былинкой муравья и смертями жертв авиакатастрофы, так же как не было, нет, и не будет разницы между жизнью крохотного мышонка и жизнями знаменитых ученых и полководцев. В финальной природной симфонии, славящей торжество естественности, сольются голоса птиц, шум листвы, дыхание ветра, копошение мелких тварей и возня крупных. И так уместно войдут в музыку бесконечного круговорота жизни и смерти в мире звуки дедушкиной икоты! Все прекрасно! Все так просто, все так естественно…
Так же естественно созерцательный, всеохватный, какой-то ВНЕчеловеческий подход режиссера принес фильму «Икота» почти два десятка кинонаград, среди которых приз имени Фасбиндера «Лучший европейский дебют» Европейской киноакадемии.
Журж Палфи сказал, что его «Икота» — фильм «о звуках мира». Палфи — член венгерского кинообщества «Шнурок» («Madzag»), возникшего в 1995 году по инициативе киноакадемика Шандора Шимо. Он учил молодых режиссеров правдиво снимать окружающую действительность, создавать «симфонию повседневного шума». Такие фильмы, считал Шимо, человек позабудет, как только уйдет из кинозала. Но уйти зритель должен с ощущением понимания какой-то великой тайны, чего-то действительно важного и ранее глубоко скрытого.
Шандор Шимо каждый свой урок завершал словами «здесь заканчивается шнурок». Вероятно в «там», где шнурок начинается, зрителя вновь и вновь будут приводить ученики ныне покойного тайновидца.
Community Info