Между актерами, играющими Сару и Чарльза, завязывается роман. Американская актриса Анна и британский актер Майк. Они оба, так сказать, обременены семьями. Однако, на съемочной площадке и окрест нее царит творческая атмосфера, общая раскованность, поэтому Анна и Майк не стесняются афишировать свою связь — как бы в противовес пуританским традициям старой Англии. Они проявляют даже некоторое высокомерие по отношению к своим героям, однако, перевоплощаются в них с удивительным мастерством — особенно Анна (Мэрил Стрип). Для Джереми Айронса, сыгравшего Чарльза/Майка, фильм "Женщина французского лейтенанта" стал вторым в карьере, и он несколько уступает более опытной Стрип.
Но вот съемки подошли к концу. Остается отснять финал. Майк устраивает пикник в своем саду и приглашает несколько человек из съемочной группы, — в том числе и Анну с ее мужем, приехавшим в Англию. И вот здесь выясняется, что противоставление прошлого века и века нынешнего — некорректно, когда дело касается чувств. "Раскованность" исчезает. Майк, находясь в окружении своей семьи, терзается неопределенностью. Он более слабоволен, чем его экранный герой. Анна тоже не может прийти к какому-либо конкретному решению. Оказывается, что нет особой разницы между 19-м веком и 20-м. Все упирается не в нравы, а в человеческие характеры.
В сцене с пикником прослеживается жирный художественный намек на стирание границ между временами: один из гостей играет прелюдию И.-С.Баха, и на этом звуковом фоне (треке) Анна и Майк мучаются "викторианскими страстями", боясь невольного раскрытия посторонними их слишком "говорящих" взглядов, направленных друг на друга.
А финал "Женщины французского лейтенанта" окончательно стирает границы между прошлым и настоящим, между вымыслом и реальностью. В романе, который переносится на экран, имеется два финала — хороший и плохой. Забавно, что Майк заходит в тупик, когда муж Анны спрашивает, какой именно финал романа будет использован в фильме (известно, что в фильме будет только один финал). У Майка словно переклинивает в мозгу: "Какой роман? Наш роман? Или роман Чарльза и Сары? Или роман этого писателя? Да Бог его знает, чем все эти романы закончатся". Во время банкета, устроенного по случаю окончанию съемок, Майку во что бы то ни стало нужно поговорить с Анной, но их постоянно разъединяют люди, коллеги, друзья — их общество. Заканчивается все тем, что Майк взбегает по лестнице в дом, где был разыгран финал фильма и где его ждет Анна, то есть, фактически он попадает в 19-й век… но Анны там уже нет. Майк слышит звук отъезжающего автомобиля. История повторяется, Анна действительно становится Сарой, а Майк действительно становится Чарльзом, вот только финал уже нашего фильма, то бишь, "Женщины французского лейтенанта", не определён. Из-за такой "вложенности" фильма в фильм, у зрителя появляется сильное, но, разумеется, обманчивое ощущение сопереживания, мы словно видим блеск чистой монеты. Кинематографическая реальность выглядит по-настоящему реальной. "Всё, как в жизни". И если по воле авторов в фильме был использован "хороший" финал, в котором Чарльз воссоединяется с Сарой, то в реальной жизни, за которую мы принимаем "Женщину французского лейтенанта", просто обязан быть "плохой" финал, потому что "такова жизнь". Режиссер Карел Рейш и драматург Гарольд Пинтер с восхитительной убедительностью врут нам, что искусство настолько переплетено с реальностью, что способно взаимодействовать с нею и формировать ее. Между тем, это совсем не так — мы попросту смотрим фильм "Женщина французского лейтенанта" и… предаемся очередным иллюзиям, апеллирующим к нашей собственной, возможно, такой же нереальной, искусственной жизни, кем-то написанной или отснятой на кинопленку. И какая уж тут может быть "историческая достоверность"?
Другие рецензии читайте в еженедельном журнале ЭКРАНКА.РУ
Community Info