«Crouching tiger, hidden dragon», вышедший в 2000-ом году, заставил наконец рядового мирового обывателя по-новому взглянуть на азиатский (и в первую очередь китайский) кинематограф. Сказки о летающих войнах, трагической любви и чарующих китайских пейзажах; неимоверно грустные, бесконечно лиричные и магически красивые с той самой поры стали визитной карточкой китайского кино. И кажется, каждый уважающий себя китайский режиссёр счёл своим долгом снять что-то в этом роде.
Маститый Чен Кайге, давний завсегдатай международных кинофестивалей, опомнился не первым, но всё же опомнился и к 2005-ому году выдал свой ответ всему этому хозяйству – «Promise». Ответ весьма убедительный на первый взгляд, получивший самый крупный бюджет за всю историю китайского кинематографа, приютивший под одной крышей многонациональный актёрский состав, напичканный по самую макушку дорогущими спецэффектами и прч.; но ответ получился, пожалуй, самым неказистым и весьма невнятным.
Задумав снять насквозь коммерческое кино, господин Чен представил мировому сообществу кино чересчур «китайское», что породило массу негативных откликов от людей, не готовых получать подобные сюрпризы. Здесь прекрасное и серьёзное соседствует с неприлично наивным, простое и доступное - с запутанным и невнятным; для китайских традиционных фильмов в жанре «wuxia» это было нормой: спецэффекты, нарисованные на плёнке фломастером, актёры, подвешенные за бесцеремонно заметные тросы, скрещивали нарочито пластмассовые мечи под потолками пенопластовых декораций, а сюжеты пестрили недоговорками и абсурдизмами, базируясь на произведениях китайских классиков; но снимать такое кино в коммерческих интересах кажется не совсем верным. После лицезрения героев, убегающих на корачках от стада диких буйволов и раскидывающих вражеские гарнизоны в духе Астерикса, глотнувшего волшебного зелья, крайне затруднительно настроиться на романтически-трагический лад картины. Понимал ли это маэстро Чен, я так в толк взять и не могу.
Но те самые герои у него получились сочными. Весьма. В этом есть и заслуга актёров, их воплотивших: Джанг Донг-Кун, Хироюки Санада, Сесилия Чеунг, Николас Тсе кажутся лучшими кандидатурами на свои роли, даже если поначалу думается совсем иначе. Сочными получились не только герои, но и весь анутраж; фильм словно картина, нарисованная сплошь яркими мазками рукой какого-то сказочного художника. Здесь уже нет такого буйства природных красот, как в фильмах Чжана Имоу и Энга Ли; «задники» всё больше повинуются кисти «сказочного художника».
И если в визуальном плане фильм заслуживает исключительно похвалы, то в сюжетном, а самое главное в атмосферном отношении, в том, как он отпирает сердце зрителя, здесь присутствует некоторый жвах. И пожалуй, во всём виновата та самая «китайщина», которая никак не даёт фильму стать наконец прекрасной легендой, которую так хотят получить падкие до «строго» прекрасного зрители; кино похоже на сказочку, в которой сюжет о чудесной любви принцессы и убого раба сплетается в один узел с гротескными и абсурдными эпизодами, ходами и перипетиями, а сам фильм, затягиваемый этим узлом всё туже и туже, приведёт зрителя к совершенно не подходящей «строго» прекрасной легенде концовке. Но самое примечательное здесь то, что такое кино более «китайское», чем тот же «Crouching tiger, hidden dragon»; именное поэтому оно и было встречено мировым зрителем куда прохладнее, что ещё раз доказывает прописную истину: «запад есть запад, восток есть восток».
Community Info