Порванная купюра
В этом фильме даже чучело – несчастное. Но при этом он дышит убийственной иронией, прошибает иронией насквозь. Сама музыка – как самостоятельный герой – смеётся над происходящим. И ты забываешь о том, что это кино про людей, которые не хотят больше жить. Здесь говорят готовыми афоризмами. Эссенция житейской мудрости, целительная насмешка для отчаявшихся.
Ванесса-Адель, похожая на женственного юношу, рассказывает потрясающую в своей эпатажности историю собственной жизни. Но она не стремится никого удивить. Сан семилья, детская непосредственность. Яркая образная речь, музыкальные лейтмотивы, чёрный и белый. Так тонко умеют делать только французы. У этого фильма своя философия, своя, чарующая атмосфера.
Я как липучка-мухоловка: все неприятности ко мне прилипают. Я из породы людей-пылесосов. Они нужны, чтобы… ну чтобы другим было легче дышать.
Ей, потерявшей невинность в туалете на бензоколонке, казалось, что жизнь начинается с появлением любовника. С первым встречным она поехала куда-то автостопом, «потому что все романы происходят на берегу моря». Она, разумеется, осталась одна – она же гений невезения. И тогда её подобрал женатый психолог – понял, что у неё жуткая хандра, и её нужно взбодрить. Он так хорошо взбодрил её, что ей показалось, что она забеременела. Но это, к счастью, оказался аппендицит. …Анестезиолог утверждал, что она действует на него, как вино. Они сидели в ресторане, потом он ушёл позвонить. Очевидно, он больше не испытывал жажды. У хозяина ресторана были нежные руки. Он дал ей работу – «встречать посетителей». Потом её пожалел судья, стараниями которого был закрыт ресторан – из-за девушек, которые встречали посетителей. Судья жалел её недолго – минут пятнадцать. Вообще-то он добрый – когда увидел, что я плачу, дал мне свой платок.
Кожа лица вдруг становится мокрой. Жизнь – это вокзал, скамейки, сквозняки, мимо бегут люди, они меня не видят…
Она всегда верит в то, что ей обещают. Пустое место, таблетка от одиночества для многих мужчин, специалист по чужому сиротству.
В конце концов, она оказывается на мосту. Учится науке скольжения руки с перил. Под ногами проплывает паром с греческой музыкой – это лейтмотив праздника жизни, на котором она оказалась лишней. Страшно. Вдруг её останавливает голос. Голос утверждает, что она собирается совершить ошибку. Он принадлежит мужчине, который годится ей в отцы. Тон у него издевательский. Вы портите мне настроение!
Он предлагает ей поработать живой мишенью. Одержимый метатель ножей, неожиданный волшебник.
Если мишень боится, страх передаётся метателю. Доверься мне – как в танце, как в альпинистском походе.
Он настоящий мужчина. Он умеет плести. Мужчине положено это уметь. У него просто такой уверенный вид, а на самом деле он и сам собирался прыгать с моста. И у него никогда не было мишени.
Она была той самой малостью, которой ему не хватало. Золотая подковка на счастье.
К ней ластилась удача – звонкой монетой из игрального автомата, с неба упавшим автомобилем, царапинкой на руке. Надо только запастись пластырем.
Их связь была телепатической. Они всегда на вы, и он никогда к ней не прикасался. Но он знает её наощупь, телесно и духовно, он может безопасно метать в её сторону ножи даже с закрытыми глазами, даже если она занавешена простынёй или крутится на колесе… Хотя он никогда к ней не прикасался. Только работа, ничего личного. Он всегда освобождает место рядом с ней для очередного мачо «на десерт». Что он чувствует?
Поэтическое восприятие животного секса. То, за что многие женщины влепили бы жаркую пощёчину, у Адель вызывает умиление. Везде, везде находятся мужчины, охочие до быстрого секса. И она для них как магнит.
Женщина – хаос. Мужчина – порядок. Он пришёл, чтобы упорядочить это безумие. Он вынимает из адской машины какую-то детальку, и дикая бездомная кошка Адель становится настоящей Женщиной.
- Вы думаете, я ненормальная?
- Не более, чем другие. Вас просто нужно направлять.
Каждая мечтает об этом. О правильном танце. О подчинении мужской воле, о том, чтобы быть ведомой. И эта воля должна быть такова, чтобы она не душила, не мешала, но направляла в нужную сторону.
Вчерашний растрёпыш, никому не нужный гадкий утёнок сегодня уже бесшабашный, смешной, нежный, обаятельный птенец. Худенькая птица в полосках света. Некрасивая Ванесса с приподнятой верхней губкой удивительно органична здесь, и никакая красотка не смогла бы её заменить.
- Знаете, чего мне хочется?
- Того же, что и мне.
- Прямо сейчас. Где угодно. Нет, это не об этом. Последний нож всегда самый страшный. Сублимация. Грубый низкий голос Марианны Фэйтфул умело терзает душу, так, будто кто-то умер, хотя никто не умирает. В конце оператор перемещает Адель в горизонтальную плоскость. И – так выглядят и дышат только после отменного секса.
Зверский магнетический взгляд. Волшебник, напоминающий ей директора школы. Она привыкает к везению. И к нему. А ещё он подсадил её на адреналин.
Однажды она сбегает от него с каким-то греком – маленькая глупенькая девочка от большого дяди, который зачем-то отравил её кислородом сказки. Но ведь всем известно, что у сказки всегда припрятана фига в кармане. Он чувствует горечь – и не только потому, что привязался к ней, но потому что мудр и знает – не в том греке её счастье. Девушка с водонепроницаемыми часами, зажигалка от хандры.
Когда они расстались, удача, конечно, покинула их. Побежать за призраком, попасть под машину и лежать в своём грязном белом костюме на асфальте. Нет, никакой трагедии. Это вам не Голливуд. Непередаваемый стёб – как он хромой костыляет под джаз. А в это время её солнечно-водную идиллию прерывает заглохнувший мотор лодки. Они как та порванная купюра: две половинки ничего не стоят порознь.
Лейтмотивы смешиваются в конце. Она находит его на мосту. На мучительный голос Марианны Фэйтфул наслаивается разудалая греческая музыка. Уже никто не умирает. Жизнь победила.
Community Info